Ложная память
Шрифт:
ГЛАВА 12
Из «Новой жизни» Дасти, охваченный состоянием, напоминавшим печаль, направился домой, чтобы сменить свою промокшую рабочую одежду на сухое цивильное платье. Когда он вошел из гаража в кухню, его со всем собачьим энтузиазмом приветствовал Валет. Собака не просто размахивала хвостом, а виляла всей задней половиной туловища. От одного только вида ретривера тьма, владевшая душой Дасти, начала рассеиваться.
Он присел на корточки, ткнулся носом в холодный собачий нос, ласково почесал за бархатистыми
И Валет и он одинаково наслаждались происходившим. Ласкать, почесывать и обнимать собаку — все это приносило мыслям и сердцу столько же покоя, сколько и медитация, и было почти столь же благотворно для души, как молитва.
Когда Дасти включил кофеварку и принялся ложкой накладывать отличную смесь из колумбийских сортов кофе в фильтр, Валет перекатился на спину, задрав все четыре ноги вверх и подставляя живот, чтобы хозяин почесал его.
— Ты ласковый поросенок, — заявил Дасти. Хвост Валета со свистом заметался по кафельному полу. — Мне нужно мое меховое успокоительное, то есть ты, — признал Дасти, — но в данный момент кофе нужнее. И не обижайся.
Его сердце, казалось, перекачивало фреон вместо крови. Холод засел глубоко в плоти и костях; даже глубже. Включенный на полную мощность обогреватель в фургоне не мог согреть его, и поэтому Дасти надеялся на кофе.
Когда Валет понял, что живот ему сейчас не почешут, он поднялся на ноги и прошел через кухню к маленькой ванной. Дверь была приоткрыта, и пес просунул морду в шестидюймовую щель и, фыркая, принялся принюхиваться к темноте.
— У тебя стоит в углу прекрасная миска с замечательной свежей водой, — попенял ему Дасти. — Зачем тебе пить из унитаза?
Валет оглянулся на голос и вновь сосредоточился на темной ванной.
Кофе закапал в стеклянный кофейник, и кухня заполнилась прекрасным ароматом.
Дасти поднялся наверх и переоделся в джинсы, белую рубашку и темно-голубой шерстяной свитер.
Обычно, когда только они были в доме вдвоем, собака повсюду ходила за ним, рассчитывая на новую порцию ласки, короткую игру или просто ласковое слово. Но на этот раз Валет остался внизу. И когда Дасти возвратился в кухню, ретривер все так же стоял, просунув нос в дверь ванной. Он подошел к хозяину, внимательно проследил, как тот наливал в чашку дымящийся напиток, и вновь вернулся на свою позицию.
Кофе был крепким, густым и очень горячим, но тепло, которое он давал, было поверхностным. Лед, затаившийся в костях Дасти, так и не начал от него таять. Наоборот, когда Дасти, опершись на стол, смотрел на Валета, неустанно принюхивавшегося к щели между дверью ванной и косяком, он ощутил новую волну холода.
— Тебе что-то не нравится там, пушистый хвост?
Валет посмотрел на хозяина и заскулил.
Дасти налил себе вторую чашку кофе, но, перед тем как выпить, подошел к двери в ванную, отодвинул коленом Валета в сторону, толкнул дверь внутрь и включил свет.
Несколько использованных салфеток «Клинекс», место которых было в бронзовой плошке, лежали в раковине. А сама плошка валялась на боку поверх закрытой крышки унитаза.
Кто-то, похоже, воспользовался плошкой, чтобы разбить зеркало, укрепленное на дверце аптечки. На полу ванной, как замершие
ГЛАВА 13
Когда Марти отправилась в ресторан, чтобы купить там на вынос му-гу-гай-пан, говядину по-сычуаньски, сладкий горошек, брокколи, рис и упаковку с шестью бутылками «Циндао» со льда, она оставила Сьюзен в автомобиле с включенным мотором и радиоприемником, настроенным на станцию, передающую классический рок. Она уже позвонила в ресторан по сотовому телефону с дороги, и к ее приходу все было готово. Поскольку на улице шел дождь, картонные коробки с едой и пивом были упакованы в два полиэтиленовых пакета.
Уже через несколько минут после того, как она вошла в ресторан, Марти услышала из-за закрытых дверей звук автомобильного радио. Приемник орал с такой силой, что она сразу распознала саксофон Гэри Ю.С. Бондса, с надрывом выводящий «Окончание школы».
Открыв дверь автомобиля, она вздрогнула. Динамики надрывались так, что несколько монеток, лежавших в ячейке на «торпеде», подскакивали со звоном.
Оставаясь одна в автомобиле, Сьюзен, хотя она, строго говоря, не находилась в открытом пространстве, все же пригибала голову как можно ниже и отводила глаза от окон. И все равно ее чрезвычайно угнетало ощущение огромного мира за стенками машины. Порой ей помогала громкая музыка; она отвлекала, не давая страхам полностью завладеть ее существом.
Степень серьезности приступа страха можно было измерить тем, насколько громкая музыка требовалась для того, чтобы помочь ей. В данном случае Марти мрачно отметила про себя, что радио было включено на предельную громкость, и решительно убавила звук.
Напористый ритм, энергичная мелодия «Школы» полностью заглушали звуки шторма. И теперь звуки ливня — барабанный бой, скрежет маракасов и шепот цимбал — снова окружили их. Сьюзен не подняла глаз, не сказала ни слова. Она сидела, дрожа, и неровно, тяжело дышала.
Марти тоже не стала ничего говорить. Иногда Сьюзен нужно было убеждать, льстить ей, давать советы, а иногда даже издеваться, для того чтобы заставить ее выйти из подавленности. А в иных случаях, таких, как этот, лучший способ помочь ей миновать пик панического ужаса и вернуться на относительно нормальную стезю состоял в том, чтобы ничем не упоминать о ее состоянии — разговор на эту тему, скорее всего, привел бы к дальнейшему нарастанию болезненного страха.
Уложив на заднее сиденье обе коробки, Марти сказала:
— Я взяла палочки для еды.
— Спасибо, я предпочитаю вилку.
— Китайские блюда теряют свой китайский вкус, когда их едят вилками.
— И коровье молоко тоже на вкус становится не совсем настоящим молоком, когда его не пьешь прямо из вымени.
— Наверно, ты права, — согласилась Марти.
— И потому я пойду в разумных пределах на искажение аутентичного вкуса. Я не считаю себя филистером, пока мое филистерство проявляется в пользовании вилкой.
К тому времени, когда они остановились около дома на полуострове Бальбоа, Сьюзен уже могла в какой-то степени владеть собой и поэтому смогла преодолеть восхождение от автомобиля до своей квартиры на третьем этаже. Однако при этом она всем телом висла на руке Марти, и подъем по лестнице оказался очень тяжелым.