Ложный Рюрик. О чем молчат историки
Шрифт:
— «бодаться» с норманнами на будущей Руси вот так вот — выгнали-призвали — очень сложно, если бы это «проклятье морей» по территории расползлось, всех отловить и изгнать было бы крайне тяжело, как и заменить одних на других;
— неужели у «новгородского» Гостомысла внук и впрямь мог безобразничать так далеко — в Дорестаде? Наказывая призвать внука, дед должен бы знать, что тот: а) существует вообще; б) достаточно взрослый, чтобы держать меч в руках и править; в) не кривой, не хромой, не увечный и относительно нормальный на голову; г) порядочный по меркам тех времен, то есть если и бандит, то в пределах разумного; д) что этот самый
Рюрик Ютландский по четвертому пункту отпадает сразу, его репутация была столь подмоченной, что даже вторая половина прозвища — «христианства» — едва ли окупала первую — «Язва». «Язва христианства» был язвой не по религиозным, а по бандитским убеждениям, к чему же Гостомыслу, радеющему за будущее своих соплеменников и иже с ними, этакое им на шею сажать? Могли ведь и проклясть посмертно.
Даже если новгородский дед о безобразиях внука не знал, то репутацией-то поинтересоваться должен был. Если не он, так остальные старейшины.
Историки согласны признать ободритского Гостимусла нашим Гостомыслом. Есть много интереснейших работ на эту тему, вроде все сходится, забывается только одно: каким образом глава ободритов оказался в Приильменье, бросив на произвол судьбы своих собственных соплеменников во время жестокого противостояния с Каролингами.
Во-вторых, если даже отправился на разведку в весьма преклонном возрасте, то, заручившись поддержкой, почему же не торопился обратно или хотя бы гонцов не послал с доброй вестью соплеменникам? Вместо этого почивал себе после обеда, сны всякие смотрел да зимегольских прорицателей вопросами терзал.
Есть еще версия, что ильменские словене, доведенные до отчаяния бесконечным раздраем в собственной земле, отправились просить совета к ободритскому князю Гостомыслу, а тот, мол, посоветовал им позвать собственного внука, чтобы тот порядок навел.
И снова не то, потому что от Ильменя до Лабы, что по морю, что посуху, слишком далеко, чтобы за советом отправляться, если только, конечно, не использовали ковер-самолет. Встречала вариант, в котором за советом отправились на Рюген в Аркону, мол, остров-то какой, там святилище мощное. А на Арконе присоветовали обратиться к мудрому Гостимуслу, который знает, как сладить с плохими варягами и подобрать себе на шею хороших. Гостимусл посоветовал, а в довесок к варягам подсказал призвать своего внука.
Позвольте не поверить, потому что ильменские словене и кривичи, согласно нашей летописи (ведь мы именно ей верим в версии призвания варягов и Рюрика?), «плохих» варягов за море прогнали сами, безо всяких советов с Лабы, а вот Гостимуслу и его соплеменникам это не удалось, пришлось дань платить. И воевал Гостимусл с норманнами, как мы знаем, не слишком успешно. Зачем же просить совета у того, кто сам ничего сделать не может?
Даже если ободритский Гостимусл был очень разумен и имел огромный авторитет (лично я в этом ничуть не сомневаюсь), то едва ли его опыт и разум могли сослужить службу жителям далекого Приильменья, и не стоит городить огород от Ильменя до Лабы (Эльбы) и обратно, чтобы оправдать летописную фразу, возможно, просто занесенную в нее по ошибке из тех же анналов.
Татищев сам признавал, что монах Вениамин, от которого ему якобы передали тетради, чтобы быстро переписал, вымышлен. Но если вымышлен сам Вениамин, то как можно верить сведениям, полученным
Возможно, поэтому сведения, согласно Татищеву, сообщенные в Иоакимовской летописи, и показались неприемлемыми остальным современным ему историкам, тем паче уже главенствовало твердое убеждение: варяги — это скандинавы, Рюрик — шведский конунг, а Гостомысл нам не нужен. Основная летопись ПВЛ о нем не упоминала, и слава богу.
Вот и осталось у всех летописцев: призвали варягов, и пришел Рюрик с двумя братьями Трувором и Синеусом и их родами, расселись по земле словенской, кривичской, мерянской и прочей вольно, организовали государство и стали жить-поживать… Два братца, правда, недолго, как-то очень уж кстати померли — Трувор в Изборске, а Синеус на Белом озере, — оставив наследство не собственным детям, о которых ничего не известно, а своему брату Рюрику.
Вот как хотите, но что с Гостомыслом, что без него родня у Рюрика, прямо скажем, странная.
Дед помер, папы в живых уже явно не было (о его призвании и речи не шло), мама Умила где-то по пути к Ильменю затерялась, бросили ее три братца на съедение оставшимся, даже роды забрали, а мамашу нет.
Братья молча проследовали на отведенные им места, два года пахали на ниве организации древнерусского государства, а потом вдруг помре божьей волей (неважно, чьей именно) и при этом своих кровиночек пристроить не подумали, все заработанное, то бишь награбленное, в общую казну и вернули. Да и сам Рюрик наследством как-то странно распорядился — оставил единственному известному сыну Игорю от горячо любимой им жены норманнской (урманской) княжны Ефанды на двоих с мамашей всего лишь… Ижору. Ижора по сравнению со словенскими, кривичскими, мерянскими и прочими владениями Рюрика — капля в море, причем не самая большая капля. А остальное кому?
Игорь после Рюрика остался совсем маленьким, его еще много лет воспитывал князь Олег (об этом тоже позже), но своими считал все земли, откуда призывали папашу. По какому праву, если наследства такого не получал?
Драчки за наследство после смерти Рюрика в 879 году в летописи не упомянуто, право маленького Игоря признали (или не признали вовсе, и князю Олегу пришлось с мальчишкой под мышкой уносить ноги в Киев?).
Но больше никто из родственников ни на что не претендовал. А может, и претендовать не на что, кроме Ижоры, Рюрику ничего и не принадлежало? Как-то не очень похоже на Рюрика Ютландского. Исходя из его подмоченной репутации, следует предположить, что он должен до Уральских гор всех данью обложить и земли собственностью объявить. Что случилось, укатали Сивку крутые горки или все же не Ютландский Рюрик с братьями к Ильменю прибыл?
А как насчет «на первый-второй рассчитайсь!»? Неужели норманны при пересечении границы с будущей Русью на таможне свой буйный нрав на хранение сдали? Позже, когда князья не раз призывали на помощь шведов (Владимир Святой и Ярослав Мудрый), те вели себя далеко не ангельски, и впрямь приходилось выпроваживать где хитростью, где силой… А при Ярославе Мудром новгородцы устроили норманнам кровавую баню, за что сам князь устроил в ответ такую же новгородцам, правда, тут же попросил прощения и… помощи против своего отца — князя Владимира Святого. Но это другая история и случилась много позже. Однако она демонстрирует довольно буйный нрав гостей с северо-запада, который едва ли был иным во времена Рюрика.