Лучезарно-голубое
Шрифт:
– Ничего, – согласился Джонни. – Не могли бы вы сказать точно, сколько прошло времени между приходом Макколи и тем моментом, когда зажегся свет?
– Несколько минут, – Делеван пожал плечами. – Я качался в гамаке и размышлял. А время, вы же знаете, если только не смотреть по часам, не всегда идет так, как кажется.
Джонни почувствовал, что этот момент был сомнительным. Но сомнение не значило ничего.
Он вернулся в мотель. Попытался дозвониться до Граймса. Ответа не было. Позвонил Копленду. Ему хотелось упросить адвоката приехать. С ним бы Нэн поговорила наедине.
Глава 17
Узнав, что свадьба назначена на завтра, старая леди обрадовалась, как ребенок. Она принялась рассказывать о всех свадьбах, которые повидала на своем веку. Ухаживающая за ней мисс Адамс сидела рядом и согласно кивала головой, время от времени подавая унылые реплики, если старуха теряла нить размышлений. Нэн безмятежно слушала и неторопливо, аккуратными мелкими стежками, подшивала белое шелковое платье Дороти.
Дороти, которая сопровождала деятельную Бланш в ее метаниях по дому и помогала ей, чем только могла, думала о том, что Нэн, примостившаяся в кресле, с темными волосами, обрамлявшими ее лицо, в широкой шелковой юбке, закрывающей колени, выглядит, как маленькая девочка. Маленькая девочка, которая мечтает о чем-то. Но сегодня Дороти не хотелось сражаться с чужими мечтами.
Мужская половина семейства Барти еще не появлялась после посещения винного завода. Дом, в котором идет подготовка к свадьбе, – не место для мужчин, как выразилась Бланш. Сегодня, вопреки обычному заведению, всем в доме распоряжалась она. Она составила очень короткий список приглашенных.
– Только самые близкие друзья, одна или две пары, – сказала она Нэн. – И ваш мистер Симс, конечно.
Но найти Джонни было невозможно. Дороти трижды звонила ему в мотель. Телефон не отвечал. Где бы Джонни ни находился, он еще не знал, что подготовка к свадьбе идет полным ходом, и это беспокоило Дороти.
Нэн продолжала мирно шить. Закончив работу, она отгладила платье и примерила его в присутствии Бланш. Потом сказала, что пойдет помыть голову, упаковаться и немного вздремнуть. Дик обещал зайти к вечеру, чтобы вместе отправиться за разрешением на брак.
К четырем часам все основные дела была закончены: приглашены священник и гости, заказаны праздничные блюда, сделаны необходимые покупки, большая гостиная вычищена до блеска. Бланш отправила старую даму из гостиной. Сегодня она, Бланш, была хозяйкой дома, и старуха беспрекословно подчинилась ей. Она заняла положение древней любимицы дома, но не хозяйки.
– Утром мы закажем еще цветов, – сказала Бланш Дороти. – Я пошлю за букетами для корсажей. Вы что наденете?
– Розовое платье, – ответила Дороти, – это самое подходящее из того, что у меня есть, чтобы выглядеть, как полагается подружке невесты.
– Тогда я тоже надену розовое. Так будет хорошо. Давайте посмотрим, как мы будем смотреться вместе.
Дороти пошла в спальню за платьем. Нэн лежала на кровати. Она спала или притворялась спящей. Волосы у нее были накручены на бигуди. Лицо было невинным и чистым.
– Какая большая комната!
– Правда, чудесная? Раньше в ней жили старые Барти, а потом мы переселили маму вниз. Вот это платье, пожалуй, подойдет.
Ее розовое платье хорошо гармонировало с нарядом Дороти.
– Ну, ладно, кажется, все, – вздохнула Бланш.
– Вы устали, наверное!
– Давайте присядем. Мне хочется покурить. Нет, я не устала. Кажется, дом в порядке.
– Дик с Нэн будут жить здесь? – спросила Дороти.
– Ох, не знаю, где они собираются жить.
– А вам бы этого не хотелось?
Бланш вскинула голову.
– Этот дом принадлежит Барту. Я бы не хотела, чтобы Барт… чтобы мы отдавали его кому-нибудь, – сегодня Бланш была настроена воинственно.
– Я вас понимаю, – сказала Дороти.
– Похоже, вы не очень радуетесь этой свадьбе? – спросила Бланш. Сейчас они были просто двумя женщинами, разговаривающими откровенно.
– Вовсе нет. Но мне бы хотелось, чтобы они не торопились так.
– Теперь-то вы знаете, что Дик никого не убивал? – снова вздохнула Бланш. – Я так рада, что все окончательно выяснилось.
– Вы любили Дика? Когда-нибудь? – спросила Дороти.
– Любила? – Бланш нахмурилась. – Мне было пятнадцать лет.
– Наверное, в пятнадцать лет не существует слова «любовь», – проницательно заметила Дороти. – Просто льстит, когда известный сердцеед обратил на тебя внимание.
– Думаю, так оно и было. – Они улыбнулись друг другу. – Я люблю Барта, – бесхитростно призналась Бланш. – Дика я боялась, так мне кажется.
– А сейчас вы его не боитесь?
Бланш не ответила. Дороги сидела на краю кровати с пологом, прислонившись щекой к одной из стоек.
– Но Джонни говорит, что Макколи не виноват.
– Но сейчас-то он, наверное, думает по-другому, – в голосе Бланш зазвучало удивление.
– Значит, этот человек одержимый, – грустно произнесла Дороти.
– Одержимый? – не поняла Бланш.
– Я имею в виду Макколи. Вы знаете, Джонни беседовал с ним.
– Где? В тюрьме?
– Да.
– Как все это грустно, – сказала Бланш.
Неожиданно Дороти почувствовала беспокойство.
– Семья Макколи жила здесь? Где именно? – спросила она.
– В комнате, где сейчас живете вы с Нэн. Мама мне как-то говорила об этом. Все трое, я думаю.
– Трое? Ах да, у них был ребенок.
– Кейт говорила, что ей очень жаль этого ребенка.
«Мать убита, отец в тюрьме, да еще невинно страдает», – вспомнила Дороти слова Кейт.
– Такое чувство делает ей честь, – заметила Бланш.
– А что стало с ребенком?
– Мы не знаем.
– Не знаете?!
– Его забрала тетка.
– Тетка?
– Его сестра. Как же ее звали? Папа говорил, она боролась как львица. Я никогда не встречалась с ней. К тому времени, когда она появилась здесь и подняла весь этот шум, меня уже отправили в пансион. Говорили, она сделала все, что могла. Так вот, она и забрала ребенка. Не могу вспомнить ее имени. По-моему, оно начиналось с буквы «Э».