Лучезарно-голубое
Шрифт:
По домашнему телефону ответил женский голос.
– Междугородная вызывает мистера Чарльза Копленда.
– Его нет дома. Это говорит миссис Копленд. А кто?…
–Япоговорю с миссис Копленд, – вмешался в разговор Дик.
– Не могли бы вы подсказать мне, где можно найти вашего мужа? – спросил он, и в его голосе зазвучали мурлыкающие нотки. – Мне очень неловко вас беспокоить, но это очень важно.
– Он улетел в Хестию, – ответил голос в трубке. – Правда, я не знаю, куда именно. Мне очень жаль.
– А когда он предполагал
– Скоро, я думаю, – она откликнулась на мягкие ласкающие нотки в его голосе. Ей захотелось помочь ему. – Он поехал сообщить о смерти. Надеюсь, он вернется к вечеру, он полетел на самолете.
– Понимаю. Как печально.
– О, да, – жалобно проговорила она. – Естественно, это был его долг. – Она пыталась казаться мужественной, но в голосе прозвучало одиночество.
– Вы не знаете имя тех людей, к которым отправился мистер Копленд, чтобы я мог позвонить туда?
– Имя? Да, он сказал мне. Макколи.
Поскольку Дик ничего не ответил на ее слова, она продолжила:
– Это все, что я знаю. Вряд ли это поможет вам…
– Надеюсь, что поможет, – мягко заверил ее Дик. – Большое спасибо.
– Не за что. А как мне передать, кто звонил?
Но он уже повесил трубку.
Его глаза мрачно блестели. В два шага он добрался до двери и вышел в холл. Затем поправил галстук и, волоча ноги, начал спускаться по лестнице.
Джонни вошел в гостиную и влился в число гостей. Среди них он заметил Маршалла и кивком головы поприветствовал его. Священник, сидевший в кабинете, ожидал сигнала к началу церемонии. Все ждали. Джонни тоже ждал. «Сработает ли? В современном мире наука – это что-то вроде фетиша. Люди, которые не верят ни во что другое, верят в науку. Пусть он тоже поверит, – взмолился Джонни. – Пусть он думает, что женится вовсе не на деньгах. Пусть он не вспомнит, что глаза у Макколи – карие. Как это помнит Барт. Пусть он чем-нибудь выдаст свои намерения относительно денег».
В комнате наверху Нэн разговаривала с Дороти.
– Успокойся, Дотти, и приведи себя в порядок. Прошу тебя, не порть моей свадьбы.
Дороти держала на лице холодное влажное полотенце.
– Я буду в полном порядке.
– Интересно, – Нэн мерила шагами ковер на полу, – кто же из нас теперь старше?
– Я не знаю. Думаю, разница невелика. Не имеет значения, – Дороти пытливо посмотрела в зеркало на свои глаза, потом взяла сумочку с косметикой.
Нэн теребила маленькую драгоценную булавку у себя на плече.
– Я думаю, булавка должна принадлежать тебе, – задумчиво сказала она. – Ведь она не моя. Это булавка твоей матери.
– Не хочу даже дотрагиваться до нее! – пылко воскликнула Дороти. – Это булавка Кейт.
Нэн в нерешительности отошла от нее.
– Из-за нее мой отец уже семнадцать лет сидит в тюрьме! Все это время я могла бы иметь отца! Я не дотронусь до нее! И завтра же встречусь с отцом.
– Завтра? – переспросила Нэн. Ее глаза были широко открыты и очень серьезны.
– Как можно раньше.
– Я думаю, Джонни поедет с тобой, – сказала Нэн как бы издалека.
– Кажется, все в порядке, – вздохнула Дороти. – Пойдем. Выходи замуж за этого Дика, если ты так настаиваешь на этом. А мы с Джонни сможем уехать еще днем.
– Дот, но ведь Барт – твой дядя. Старая миссис Барти – твоя прабабушка. Они же твоя семья.
– Они никогда не интересовались мной, – сказала Дороти. – Они думали, что во мне течет плохая кровь. Моя семья – Эмили. Я никогда не забуду лет, проведенных с нею. Но напрасно она не открыла мне все с самого начала. Я бы все поняла как надо.
Дороти выглядела взволнованной, но высокой и сильной.
– Я… Я тоже все поняла бы как надо, – проговорила Нэн слабым голосом. – Я хочу сказать, если бы я была на твоем месте. Конечно, мы с Диком собирались повидать… мистера Макколи. Просто Дик для меня на первом месте, ведь я влюблена в него. – Казалось, Нэн с некоторым опозданием начала осознавать, какой должна бы быть естественная реакция человека на случившееся.
– Я тоже, – ответила Дороти. – Уже три года я влюблена в Джонни Симса. Я просто обожаю его.
Две кузины стояли, внимательно глядя друг на друга.
Наконец Нэн проговорила:
– Ну и хорошо. Ты можешь взять себе Джонни. И у тебя есть деньги, и все такое. Я очень за тебя рада.
– Мне не нужны эти деньги, – с презрением сказала Дороти. – Меня они совершенно не волнуют. Джонни уже почти влюблен в меня, и я сделаю все, чтобы завоевать его любовь. Возьми эти деньги себе.
Нэн прищурилась.
– Можешь считать это моим свадебным подарком, – беззаботно добавила Дороти. – Сейчас я могу думать только об одном: у меня есть отец! И еще Джонни. Он поможет мне узнать всю правду об убийстве моей матери.
– Но если именно твой отец… сделал это? – Нэн искала себе оправдание.
– Я не боюсь правды, – ответила Дороти. – Но если он не делал этого, Нэн, я не пойду ни на какие жертвы, не буду хранить никаких секретов ради кого бы то ни было.
Нэн сразу поняла, что Дороти имела в виду.
– Что бы ты ч-чувствовала, – произнесла она дрожащим голосом, – если бы твоего Джонни обвинили в чем-то? Ты бы все равно ему верила, ведь так? – Лицо у Нэн помрачнело.
– Ах, но Джонни я знаю, – решительно возразила Дороти. – Я знаю и люблю его родителей. И в этом небольшое отличие. Ну да ладно. Ты готова? Пошли?
Нэн набрала воздуха, потом посмотрела в зеркало и ответила:
– Готова.
Джонни стоял в гостиной. Кто-то поставил на проигрыватель пластинку. Гости замолчали. Бланш заняла место около кресла старухи. Все стояли тихо, ожидая начала церемонии.
В облачении, с книгой в руках вошел священник. Он положил книгу на аналой и молча встал рядом.
Дик вошел в комнату в сопровождении какого-то мужчины. Джонни не знал его. Они встали слева от священника. Дик был совершенно спокоен, по крайней мере, внешне. Его серые глаза, холодные и слегка враждебные, внимательно смотрели на священника.