Лучезарное Завтра
Шрифт:
А вот живность вокруг проявляла себя не только отсутствием зарослей. Несколько раз на на нашу страусиную колонну выносило каких-то совсем жутко перекорёженных мутантов. Один раз это был дикий кабан, лысый, в струпьях, с пятью глазами, из которых видящим был один. Даже рыло росло у него под углом. С умирающим хрипом эта пакость с кривыми огромными бивнями кинулась к нам, но выбитый глаз и вовремя развёрнутый страус помогли ему промазать. Неровно бегущий мутант ускакал мимо в лес и обратно не явился. Видимо, убежал новый глаз отращивать.
—
Тем временем страус перестал дрожать, и мы двинулись по новой, уже помедленнее. А я прикидывал узнанное. Выходило, что стабильные мутации давали и дикие, и домашние животные, что логично. Но изменённые советскими селекционерами и генетиками домашние, даже одичавшие, более жизнеспособны. Да банально — внешне приятнее, чем дикие. Дикие походили на слепленные из пластилина подобия себя, но безоговорочно опасные: иначе хрен бы они пару сотню лет просуществовали, как вид. Вымерли бы нахрен.
Так что кривые-не кривые, но жизнеспособные и опасные. А мне срочно нужно какое-то вменяемое оружие, раз уж двигаюсь по диким местам. Уже вторую тварь “гад” не берёт.
Охотничье что-то нужно, или карабин КАГ, всё-таки. Пуля у него поубойнее, очередь есть. Да и патрон с бронебойным сердечником один из самых распространенных в армии — всё же, предполагаемый противник был у нас лет тридцать поголовно в брониках и иной защите, да и с рободесантом, скорее всего, нам эти патроны помогли, а то бы фиг отбились.
Еду я, рассуждаю, оглядываюсь. И тут из кустов, вращая головой, вылазит… курица. Но какая-то лютая, неправильная курица! Метр, без шуток, в гребешке! Гребешок стоячий, не дергающийся, хотя вращает башкой курятина очень бодро. И, приседает, как бы подкрадывается. Страус как родственницу увидел, так и задрожал, издав при этом этакий квакающий звук.
При этом, за первой курицей из кустов вышла ещё одна, и ещё. Десяток здоровенных птиц, засеменивших вокруг нас, с бешено зыркающими глазами. Что-то не нравится мне эта курятина, поёжился я, снимая пистолет с предохранителя. И еле успел — первая курица рванула к ногам страуса, нагнув башку как бык!
Но я нервный, шуток не понимающий, да и против куриного бульона — ничего не имеющий. Так что пристрелил курятину. А остальные, с угрожающим “ко-ко” очень быстро забегали вокруг нас. Но было их всего десять, а смотреть, что эти птахи сделают со мной и страусами (которые натурально крупно дрожали) — не было никакого желания. Так что начал я стрелять на куропоражение, перебив эту стаю, но пара оставшихся в лес успели смыться. А я, заинтересованный, слез со страуса.
Ну, во первых, это еда. А то у меня в рюкзаке только крупы. Во вторых — надо понять, что это за бешеные куры.
И выходило, что птицы чертовски мускулистые, поджарые и плотные под пером. Таких и вправду только на бульон. Клюв с зазубринами и язык с шипами — мясоеды, очевидно. Но главное — гребень и клюв. Гребень, хоть и нежно розовый,
И взрывающиеся метательные яйца, сам себе пошутил я. Но сам себе не посмеялся — ведь могут быть, хоть и маловероятно. И такой яичницей огрести — не смешно ни разу.
Ну, хоть бульон для готовки будет, прибрал я самую толстую курятину из присутствующих.
И поехал дальше. Ну и жизнь вокруг копошилась, активно жрала растения и друг друга. Правда куриный налёт был последним агрессивным нападением фауны до конца пути. Постепенно мы приближались к городу, фон рос. Ну а живности становилось всё меньше, а малины с клубникой — всё больше. Наконец, наткнулись мы на полянку в окружении практически непролазных зарослей.
И тут вставала дилемма: надо разбивать лагерь и ночевать. А потом уже мне идти в городок. Тащить страусов с собой, да и вообще ближе к городку — глупо, получат смертельную дозу. Или не смертельную, но заболеют, например.
А вот что делать с утра — непонятно. Если привязать страусов, то их могут сожрать. И я останусь без транспорта, да и перед птицами неудобно выйдет.
А если не привязывать — утопают куда-нибудь и не вернутся. Тоже не самое приятное дело, прямо скажем.
В итоге, перед тем как ложиться спать, устроил я натуральную засечную полосу, вокруг поляны. Посрубал окрестные леревья, срубил листву, ну и разложил разлапистыми и острыми ветками наружу. Это и мне спать спокойнее будет, ну и когда в город пойду — страусов защитит.
В ночи меня разбудило копошение и постанывание. Вскочил, подсветил фонариком из НЗ и искренне рассмеялся от зрелища. Луч выхватил из темноты видных сквозь ветки… волков. Волки как волки, серые, может чуть поменьше тех, что были. Но не факт, потому что волчары прижимались к земле, а освещёные, с поскуливанием убежали.
Но ржал я не столько из-за их трусливого поведения. Просто волки.. жрали стебли клубники. При этом, у них были здоровущие глаза, что прямо указывало на ночной образ жизни.
Это выходит, что курицы — лютые стайные хищники, по настоящему опасные (и это без взрывающихся яиц, а с ними, если есть — совсем беда!). А волки — зашуганные ночные травоядные, пугливо грызущие в радиоактивной зоне стебли клубники. Может и не очень смешно вообще, но меня на смех пробрало. Особенно когда я представил ряд волчьих могилок и некролог: “Стая товарищей. Встретила курицу в неудачную ночь. Скорбим и помним”.
Ну а в остальном — ночь прошла спокойно. На рассвете в целости и сохранности нашлись страусы (два штука), я (одна штука) и моё барахло (не считано, но моё). Ассистент бегло вышел на связь и бегло отключился — до предоставления мне выборки полезных и осуществимых химеризаций был ещё день, рефлексы ещё развивались, ну а как занятный собеседник БАППХ был не очень. Сгодится, конечно, но у меня дел невпроворот.