Лучезарное Завтра
Шрифт:
Но… дорогих безумно. Всего даже в журналах не публиковали и в газетах — тайна, дело понятное. Но дорогущими андроиды выходили — страсть. И на работах как замена человеку… ну, скажем так, я за статьями следил, особенно когда в космосе работать начал, вот тогда запомнилась одна трансляция, где старичок-кибернетик общался (ругались безобразно, только что матом друг-друга не слали, но очень культурно и занятно выходило) с старушкой-биологом.
Запомнил я тогда такую сентенцию кибернетика. Спорную, но в общем — понятную.
—
— Издеваетесь, Палсилыч?!
— Совсем не издеваюсь. Смотрите, Марииванна: советский гражданин за жизнь зарабатывает два миллиона рублей. Заметьте, и на себя, и на общество. Это сколько он зарабатывает вообще, от училища, до смерти. Кто-то больше, кто-то меньше, но в среднем — так.
— Согласна, Палсилыч, данные известные.
— Вот, Марьванна. Один андроид — стоит двадцать миллионов. Вы сейчас скажите — нельзя время, силы и жизнь Советского Человека деньгами мерить, — на что старушенция бодро покивала. — А я скажу: можно! И нужно! У нас нет иного мерила, Мариванна, когда речь заходит о экономике! И андроиды нужны и используются. Но ставить их везде — заставлять этих десятерых советских граждан всю жизнь работать, чтобы создать одного!
Старушенция поязвила, конечно, покривлялась, хоть и культурно очень. Но в целом — понятно, что андроиды — чертовски дорогая штука. Да и не совсем вещь, если начистоту. Они признавались советскими гражданами, имели права…
В общем, вышло что Советский Робот — человеку не раб, а помощник и друг. И не в лозунге (а то такие лозунги бывают — животик надорвёшь), а в жизни.
И были андроиды пионервожатыми, почти заменив на этом поприще людей. Помощниками в исследованиях, в опасных направлениях. Компаньонами людей в жёстких условиях: на наблюдательных и исследовательских постах, в заполярье, в глубоководных и высокогорных станциях. И до выхода Нитронска на рабочий режим, да и после — на орбитальных станциях.
И секретарями-телохранителями дипломатов и высших руководителей. Хоть и ходили анекдоты, а условия там тоже жёсткие, как бы не пожёстче заполярной станции.
Металлический скелет андроидов обтягивала бионическая синтоплоть — живая, на ощупь — как настоящие кожа и мышцы. А для снабжения её питательными веществами андроиды даже питались. Но, судя по андроиду за столом — штука оказалась далеко не вечной. Были какие-то рассуждения, об ограниченном количестве делений, при уменьшении общей массы колонии синтоплоти. И не беспочвенные, судя по металлически блестящим дырам, заключил я.
Походив взад-вперёд я понял, что уменьшило “общее количество” этой самой плоти. У андроида не было ног и части таза — видно, авария или катастрофа случились, а починить было некому, или ремонтные центры
Вообще, казалось бы, ничто не мешает её разрастись: насколько я понимаю (ОЧЕНЬ приблизительно) синтоплоть — колония коллективных микроорганизмов, типа грибов, хотя и не грибы, конечно. Но вот, не разрастается — то ли не хватает чего-то, то ли понимаю неправильно.
И вообще — я бы с андроидом поговорил. Интересно, да и нужно: он точно знает кучу всего, а то что он советский — сомнений никаких. Но меня народ из очереди будет бить, причём ногами, если я к нему ломанусь.
Так что, пойду-ка я пообедаю. А вечерком попробую этого Костю (ну не стоящие же за спиной андроида детины — Костя!) отловить и поговорить.
В “Корчму” зашёл: столовка студенчески-рабочая, как она есть. Единственное отличие — скамьи чисто деревянные, да в очереди за едой стоять не надо: официантки разносят. И народу, в отличие от почти пустой улицы — тьма-тьмущая. Но мне место нашлось, на которое меня проводила очень миленькая такая, рыженькая, с кудряшками… Соберись, Жорик, тебе кушать надо, да и с андроидом поговорить!
Так что сжал я своё всё, да и поинтересовался, чем из еды богата корчма.
— Домашнее мясо разное: саранча тушёная, жареная, варёная… — начала перечислять прелести местной кухни девчушка, РЕЗКО потеряв в моих глазах в привлекательности.
Да и вообще, после её слов я бегло осмотрел, что жрут. И честно скажу, только наличие ЗЖКТРУ не дал мне заблевать округу. И только мужество настоящего коммуниста вдобавок не дало сбежать из этого поганого логова инсектофагов!
— Не надо домашнего,— ровным голосом, без содраганий, ответил я. — Дичь есть?
— Есть, дичь, — покивала девчонка, — Свинной шашлык и отбивная, тушеная с репой говядина, зайчатина…
— Дальше не надо. Принеси мне пару кило… нет, три кило отбивных. И пару кило репы — варёной там, или пюре. Молоко есть? — уточнил я, на что почему-то выпучившая зелёные глазища официантка снова покивала. — Замечательно. Литр молока, хлеба там полкило. Водки грамм сто, для аппетиту! — вспомнил я. — И у вас переночевать можно? И помыться?
— Можно, — как-то очень жалко пискнула официантка, зачем-то оглядываясь по сторонам со слегка испуганным видом.
— Ну и хорошо. Перекушу, а потом покажешь, где тут помывочная.
— А сколько вас будет?
— Я один.
— А вам сразу всё нести? Если в номер — так лучше закажите ещё…
— Вот понадобится — закажу. А сейчас тащи, что заказано. Тебя как зовут? — заинтересовался я.
— Милорада, Мила…
— Мила, дичь! — скомандовал я.