Лучезарный
Шрифт:
Эллан бродил по рынку, присматривался, приценивался, вступал в разговоры. Потолкался возле нитских купцов. Срезал кошелек с пояса зазевавшегося рэймлянина, порадовался, что еще не потерял воровской навык. Купил сушеных фиников и сахарных трубочек у толстого эбиссинца. У опрятной старушки нашел целебные травы для Гая. И не забывал прислушиваться.
Кроме пустой трепотни удалось узнать кое-что забавное.
«…в Рэйме объявился ворожей. Белый, как призрак, ходит по ночам и если на кого посмотрит, у того из тела вылетает болезнь. А за ним бредет его верный раб, весь черный, страшный — собирает хвори в особую
Атэр скептически усмехнулся. Похоже, про Энджи с Гэлом сочинили пророчество. Белый призрак и его черный раб? Жаль, не удастся увидеть физиономию оборотня, услышавшего эту сплетню.
«…зеркало в Каракаллском храме плакало золотыми слезами и предвещало скорую засуху. И ссохнется, — говорило, — плоть человеческая и рассыплется по всем землям…»
Атэр хмыкнул насмешливо. Интересно, хватило у кого-нибудь ума насобирать золотых слезок?
«…и тогда почтенный сказал: „Возьми все мои табуны и наложниц, и халат с моего плеча, только построй гробницу из халцедона, в которой обрету я вторую жизнь. Ибо соседу моему и недругу Абу Рашиду, ты, Зодчий, строил и многое другое, еще более удивительное“. А он, собака, отвечает: „Не спеши. Халат тебе пригодится. Похоронят тебя в нем, в нем и сгниешь. Гробницы ты не заслуживаешь, убийца!“»
Эллан пожал плечами. Ясно, два соседа что-то не поделили.
«…Вода в реке покраснела, и снизу всплыли все жертвы его Могущества Золтона. Клянусь, Хавром, не вру. Так и плыли за кораблем, пока я одному веслом по башке не съездил. Тогда отстали».
Атэр с трудом сдержал смех. Это, понятно, бред. Почудилось по пьяни — принял крокодила за утопленника.
А вот это уже интересно. Эллан едва не подавился финиковой косточкой, когда услышал разговор двух рэймлян, неторопливо шествующих вдоль рядов с шелками.
— Слышал? Народного трибуна Тиберия Гратха все-таки убили. Закололи в собственной спальне.
— Удивительно, что это не произошло раньше. Сколько можно было искушать судьбу. Все считал себя неуязвимым…
Атэр прислонился к стене рядом с эбиссинским писцом, который сидел на линялом вытертом ковре и заунывно предлагал окружающим каллиграфические услуги. Значит, Тиберий мертв… Как сказать Гаю, что его брат погиб? И стоит ли говорить? Эллан вспомнил, как народный трибун с понимающей усмешкой выпустил его из терм, где с демоном-оборотнем они обыграли доверчивых рэймских граждан на три тысячи сестерциев. А ведь мог и зарубить двоих мошенников. Или позвать стражу. Жаль. Действительно, жаль.
— Эй, мальчик! Мальчик! Да, ты! Ты! — Атэр глянул в сторону, откуда доносились призывы, произнесенные дребезжащим голосом с сильным эбиссинским акцентом. Старикан-писец, недовольно морщась, махал на него, отгоняя, словно курицу. — Иди отсюда! Ничего писать не хочешь, да? Тогда иди, своими делами занимайся.
— Пошел ты! — злобно огрызнулся эллан и, не слушая возмущенного кудахтанья деда, направился к открытой харчевне под раскидистым платаном. Там, вокруг длинных столов, обдуваемые ветерком, сидели на стульях и возлежали на скамьях почтенные купцы. Они неторопливо беседовали, попивая вино и травяные настои. Обсуждали цены на пшеницу, уровень подъема воды в Лигисе, заключали сделки. Атэр взял себе большую тарелку тушеного
— Почтенный Занум, слышал я, ваш корабль не дошел до Эллиды? — спрашивал один, тряся тонкой бородкой, выкрашенной хной.
— Слава Гасуру, моя «Заима» все еще стоит в гавани. Но каждый день задержки опустошает мой кошелек на тысячу дихремов, — ответил толстяк с круглым лоснящимся лицом и прищуренными глазками. И принялся загибать пальцы, унизанные перстнями с сапфирами. — Надсмотрщикам — плати, рабов — корми, вчера мои люди убили одного нумидийца — опять плати… Уважаемый Кадым уже ходил к главному в порту, говорил: «Пусти, корабли. Три дня стоим. Товар портится, матросы разбегаются. Сколько надо заплатим. Тебе. Помощникам твоим. Жене твоей столу из берсов дадим. Открой порт ненадолго, а потом опять закрой. Никто не узнает».
— И что он ответил?
Толстяк Занум огорченно крякнул и махнул пухлой рукой.
— Ответил — приказ! Никого не выпускать.
Атэр, уже пару минут от нетерпения ерзавший на скамье, не выдержал и влез в разговор:
— Прошу прощения, почтенные, что прерываю вашу беседу, но я случайно услышал, что корабли в Эллиду не идут, и хотел спросить…
Все трое одинаково нахмурились. Рыжебородый оглядел его с ног до головы и заблеял по-рэймски:
— Пач-чему ты смеешь вмешиваешься в разговор старших людей со своими пустыми вопросами? Ты сидел, кушал, вот и кушай, пока тебя не выкинули из этого почтенного заведения.
— Ладно-ладно, понял, — пробормотал Атэр, чувствуя, как злобный жар заливает щеки. Отвернулся и сказал своей наполовину опустошенной тарелке. — Пердуны старые.
Не чувствуя вкуса, он доел мясо. Выбрался из-за стола и, мысленно пожелав чванливым гаэтам, а заодно и эбиссинцам, всех мыслимых и немыслимых «благ», вышел вон. Бродить по базару дальше — не имело смысла. Действительно ли корабли до Эллиды стоят — узнавать надо было в гавани. Эллан не исключал, что от национального пристрастия к сказкам деды насочиняли небылиц.
Но сначала он решил зайти к друзьям. В наемный дом, о котором говорил Критобул.
Комнаты были на верхнем этаже. Под самой крышей. Они оказались со скрипучими полами, обшарпанной мебелью, тараканами и мышами. О наличии последних возвестил громкий визг Гермии.
Когда Атэр нашел товарищей, здоровяк-преторианец как раз разбирался со страшным зверем, а бывшая рабыня сидела, поджав ноги, на кровати. Она с ужасом наблюдала, как атлет тащит за хвост отчаянно пищащую добычу.
Эллан расхохотался и несколько раз громко хлопнул в ладоши:
— Молодец! Хвалю. Ужин ты уже добыл.
Критобул протянул свободную руку, намереваясь схватить насмешника и сунуть мышь ему за шиворот, но тот ловко увернулся и проскользнул в соседнюю комнату.
Гай полулежал на кровати. Морщась, рассматривал раненый бок. Октавий сидел рядом, подбадривая больного тяжкими сочувственными вздохами. На взгляд Атэра, царапина выглядела скверно.
— Октавий, держи, — эллан бросил на кровать мешочек с травами. — Это должно помочь. Где Арэлл?