Лучезарный
Шрифт:
Служительница ничего не ответила и молчала до тех пор, пока не ступила на остров. Там она распростерлась ниц перед скульптурой своего бога, шепча что-то невнятное.
Эллан прошелся по берегу. Багровые валуны, установленные по краям островка, излучали неровный мерцающий свет, словно в них был заключен живой огонь. Тени и отсветы метались по морде Древнего, и казалось, что он ухмыляется, покачивая безглазой мордой. Прямо перед пастью рептилии стоял жертвенник — низкая обрубленная колонна, в центре которой небольшой родник лениво выплескивал красную влагу. Та стекала на пол тягучими струями
В мерной пульсации густой жижи было нечто завораживающее. Атэр не мог оторвать от нее взгляда, испытывая желание залезть в тихо булькающий источник по самые локти. Она была похожа на тяжелое, жидкое пламя. Убийственное и дающее силу. Сердце эллана заколотилось, по вискам потек пот. Ему казалось, он видит всполохи огня, реки из лавы, смутные образы… Воздух начал застревать в горле, вдохнуть полной грудью стало невозможно. Пальцы уже почти коснулись огненной жидкости, как вдруг жгучая боль опалила их, и эллан поспешно отдернул руку. Вентиго никогда не сможет вернуться на землю. Никогда не получит прежнее могущество. Его святилище поругано, уничтожено, отравлено демоническим огнем. Древний живет лишь одним — хватает случайных путников, идущих через земли, принадлежащие ему раньше, и пьет их силы. Но он все равно уже почти мертв.
Потрясенный, Атэр смотрел на жертвенник и машинально тер ладонь. Теперь понятно, почему это место — самое безопасное во всей пустыне. Бог ни за что не сунется в свое оскверненное жилище. Если только не захочет сам себя уничтожить.
Эллан снова повернулся к статуе.
Портал был мертв.
Не закрыт на время, не усыплен. Превратился в камень. Не веря своим глазам и чувствам, Атэр подошел ближе, коснулся его и ощутил лишь грубый шершавый песчаник.
— Отлично, — произнес он и не узнал своего голоса. — Просто великолепно. Ты можешь открыть его?
Эллан оглянулся на жрицу. Та сидела на камнях, злорадно улыбалась и облизывалась мерзким раздвоенным языком.
— Нет.
— А другой выход есть?
— Нет. — Женщина грациозно поднялась и, покачивая бедрами, подошла к начинающему злиться Атэру. — Но ты можешь стать бессмертным. Получить мощь Вентиго. Наслаждаться вечной жизнью…
— Ага, превратиться в такого же урода, как ты. И висеть рядышком с тобой на цепях, ожидая, что еще взбредет в голову твоему полоумному владельцу? — едко ответил он. Сняв веревку, накинул ее на гребень каменного Вентиго и затянул узел.
Наверное, не стоило разговаривать так с жрицей древнего бога. Но эллан был слишком расстроен внезапно открывшейся перспективой — остаться в подземелье навечно. Служительница вдруг издала оглушительный вопль ярости, оскалив змеиные клыки, внезапно выросшие среди ее нормальных зубов.
— Господин мой, слышишь ли ты, как оскорбляют тебя в твоем же доме?!! Ты за это поплатишься, смертный! — прошипела она и бросилась к озеру.
Великолепный длинный прыжок, всплеск… Белое тело погрузилось в источник бессмертия.
«Решила утопиться с досады?» — подумал ошарашенный Атэр и невольно рассмеялся. Но смех застрял у него в горле. Черная жидкость забурлила, вспенилась — и над поверхностью медленно поднялась голова гигантской рептилии. С тупоносой морды стекали вязкие черные струи, слипшаяся
Эллану показалось, что остров зашатался, когда лапа пресмыкающегося опустилась на камни. Он медленно попятился перед надвигающейся тушей, отчаянно ища способ спастись. Попытаться сбежать по мосту? Грохот камней и плеск за спиной подсказали, что того больше нет. Ударить магией? Огненный шар отскочил от чешуйчатой шкуры, рассыпавшись безболезненными искрами. Вытянуть силу тоже не получалось. Бессмертие окутывало зверя плотным кольцом, сквозь которое не удавалось пробиться.
— Тебе предлагали вечную жизнь, — прорычала тварь, выволакивая на остров переднюю часть тела. — Тебе давали шанс прикоснуться к мощи бога. Я не настолько мертв, как ты думаешь, смертный червяк!
«Похоже, через нее говорит сам Вентиго, — ощущая легкую панику, понял Атэр. — И, видимо, вторую встречу с ним мне пережить не удастся».
Длинный, похожий на раздвоенную плеть язык хлестнул по земле. Эллан едва успел увернуться, отпрыгнул в сторону. И со всего размаха налетел спиной на демонический жертвенник. Резкая боль бросила его на землю, но юноша тут же приподнялся, ища взглядом ящера, опускающего лапу в последнем ударе. Однако тот не спешил нападать. Шипел от ярости, хлестал себя по бокам зазубренным хвостом, царапал когтями камни на расстоянии в несколько статий, но подползти ближе, кажется, не решался.
«Жертвенник! — вспыхнуло озарение в гудящей голове демоноборца. — Он боится оскверненного огня!»
Эллан рассмеялся от облегчения, медленно поднимаясь на ноги.
— Все равно умрешь! — выплюнула рептилия с ненавистью, тряся мокрой гривой. Взревела, поднялась на задние лапы и снова рухнула на передние.
Вот теперь остров, действительно, содрогнулся. Атэра опять швырнуло на камни, с невидимого потолка полился раскаленный песок. Обжигающие струи посыпались на голову эллана, потекли по спине, мгновенно образовав вокруг большую песчаную лужу. Юноша яростно пытался выбраться из нее, но его, полуослепшего и оглушенного, тянуло вниз.
Потом сквозь шуршание и шелест песчинок раздался громкий рев. А затем чья-то рука вдруг крепко схватила Атэра за запястье и потащила наверх, вон из удушающего потока.
— Надо повалить жертвенник! — прокричал над ухом знакомый голос, перекрывая гневные вопли рептилии.
— Рамир… — пробормотал эллан, отплевываясь и тряся головой. — Как ты здесь… мост рухнул…
— Перебрался по веревке. Ну, давай, толкай!
— А как же арка?! Сердце пещеры? Все рухнет…
— Все и так рушится!
Оба навалились на камень, в котором кипел демонический огонь, стараясь перевернуть его.
Островок заходил ходуном. Портал шатался, готовый упасть и раздавить обоих осквернителей. Ящер метался, издавая жуткие крики.
Опрокинуть жертвенник не удавалось. Атэру казалось, еще немного — и его сухожилия лопнут. Глаза, засыпанные песком, резало от боли. Эллан не верил, что они с иллинейцем смогут перевернуть обломок колонны, вбитой в камни возможно очень глубоко. Однако продолжал налегать на каменный столб из чистого упрямства…