Лучи из пепла
Шрифт:
Располагая такой информацией, муниципалитет мог наконец подумать об избрании нового мэра. На первом же заседании, однако, выяснилось, что не менее одиннадцати членов муниципалитета погибли. К тому же большинство оставшихся в живых не могли явиться, так как страдали «атомной болезнью». Казалось целесообразным отложить выборы нового мэра до тех пор, пока хотя бы еще несколько членов муниципалитета смогут участвовать в совещаниях.
Но в конце концов избрание мэра стало настолько необходимым, что городские власти решили заполнить бреши в рядах муниципалитета оставшимися в живых городскими чиновниками. 22 октября 1945 года, то есть более чем через два с половиной месяца после атомной катастрофы, в одном из немногих уцелевших от
— Это собрание самых именитых граждан города скорее смахивало на тайное сборище разбойничьей шайки, чем на совещание законно избранного и вновь созванного народного представительства, — вспоминает Синдзо Хамаи, которого в знак признания его выдающихся заслуг на посту начальника снабжения назначили заместителем мэра.
Мэром по предложению присутствующих был избран Кихара, пожилой и болезненный человек, долголетний депутат Хиросимы в японском парламенте. На первых порах оккупационные власти не возражали против его кандидатуры, несмотря на то что Кихара был много лет выразителем интересов крайне националистски-монархической группы Ёкусан в парламенте в Токио. Когда впоследствии этого первого послевоенного мэра Хиросимы пришлось сместить из-за его одиозного прошлого до истечения срока полномочий, он с полным правом мог сказать, что никогда не добивался назначения на этот пост, требовавший в те времена истинного самопожертвования.
— Мне кажется, что ни одному из многочисленных мэров города Хиросимы не приходилось работать в таких невыносимых условиях, как Кихара, — рассказывает Синдзо Хамаи. — В помещении, в котором мы разместились, не было ни дверей, ни оконных стекол. Ничего, кроме четырех покосившихся, почерневших от дыма стен. Даже полы — и те стали покатые… В кабинет мэра и в комнату его заместителя зимой залетал снег, покрывая столы и стулья сверкающей белой пеленой. В холодные дни мы сидели за письменными столами в шапках и пальто. Угля не хватало, и приходилось собирать всякий хлам, от которого, если он вообще загорался, все помещение наполнялось клубами черного дыма.
Наконец-то в Хиросиме вновь появилось что-то вроде городского самоуправления, однако это была организация без четких полномочий, почти без средств и, можно сказать, без исполнительных органов, которые могли бы добиваться осуществления изданных приказов. Дело в том, что большинство полицейских из страха перед оккупационными властями, заявившими, что они примут соответствующие меры против представителей старого режима, предпочли либо выйти в отставку, либо временно перекраситься в штатских.
5 ноября местная газета «Тюгоку симбун» дала критический обзор положения, создавшегося в городе. Газета писала:
«В учреждениях скапливаются кучи бумаг И документов, ожидающих своего рассмотрения. В том, что нам до сих пор не удается покончить со всеобщим хаосом, виноваты в первую очередь укоренившиеся бюрократические методы. Высшая инстанция города — мэрия — хранит молчание.
Строительство жилых домов. С 15 ноября город должен был приступить к массовому строительству. Запроектировано возведение 5000 домов ежегодно и одного магазина на каждые 25 семейств.
Газ. Никаких перспектив до конца года.
Рыба. Должна появиться на рынке в конце года.
Мосты. Типичный пример недопустимой медлительности властей.
Электричество. Плана все еще нет.
Городской транспорт. В настоящее время курсируют всего 10 трамвайных вагонов на главной магистрали;
Поздней осенью 1945 года появилась обманчивая надежда на то, что состояние больных лучевой болезнью улучшается. На вопросы представителей прессы врачи хиросимской больницы сообщили: «Число больных, находящихся на излечении после поражения атомной бомбой, снизилось в ноябре до трехсот. Все эти больные лечатся от ожогов или от заболеваний, которые не имеют отношения к радиоактивности».
Цензура, которую американцы ввели в сентябре для всех печатных органов, провозгласив одновременно «свободу печати», решительно запретила распространение какой бы то ни было информации о последствиях радиоактивного облучения людей, переживших бомбардировки в Хиросиме или Нагасаки. Тем охотнее она разрешала передачу из Токио за границу оптимистических заявлений, подобных сообщению газеты «Майнити симбун», о том, что число заболеваний так называемой «атомной болезнью» якобы снизилось «почти до нуля» [12] .
12
В качестве курьеза нужно отметить, что 16 февраля 1946 года газета «Майнити симбун» осмелилась даже утверждать, будто на некоторых людей, находившихся на расстоянии трех и более километров от эпицентра взрыва, атомные излучения повлияли благотворно, способствовав их излечению от туберкулеза и язвы желудка.
В результате не только в самой Японии, но и во всем мире возник необоснованный оптимизм в отношении последствий атомных бомбардировок для человеческого организма. Однако уже весной 1946 года было установлено, что число больных лучевой болезнью в больницах уменьшилось в осенние и зимние месяцы только потому, что люди не могли оставаться в холодных больничных палатах без окон и дверей. Доктору Хатия пришлось даже закрыть временно, на декабрь месяц, свою больницу, но отнюдь не из-за отсутствия больных лучевой болезнью, а просто потому, что его пациенты удирали домой, как только их семьи находили хоть какое-нибудь пристанище.
Примерно в это же время, как явствует из материалов «Тюгоку симбун», в самой Хиросиме становилось все беспокойнее из-за всеобщей социальной и моральной деградации населения. Почти каждый день газета сообщала о кражах, драках, изнасилованиях, убийствах. Имущество граждан оказалось под угрозой. Злоумышленники взламывали даже импровизированные деревянные почтовые ящики: содержимое брали себе, а сами ящики использовали на топливо.
Наконец в начале декабря 1945 года газета попыталась обобщить данные о возросшей преступности, рассказать читателям об этом тревожном явлении и вскрыть его корни.
«Только в ноябре, — писала она, — в Хиросиме и ее окрестностях было совершено столько же преступлений, сколько за все военные годы, вместе взятые. Подростки, помещенные в воспитательный дом в Удзине, шатаются по городу без дела. Особо участились случаи изнасилований. Основным очагом преступности является, по слухам, «черный рынок», на котором хозяйничают спекулянты особого, послевоенного типа — предельно наглые и безжалостные.
Газеты вскрывали злоупотребления военной касты, правительства и плутократии. Все это возбудило ненависть к тем, кто еще вчера принадлежал к правящей верхушке. Теперь некоторые элементы пытаются оправдать свои собственные преступления ссылкой на старые грехи других… Зачастую они говорят: «Бывший господствующий класс вдоволь насладился своими привилегиями. А сейчас и мы хотим воспользоваться своим законным правом воровать».