Лучи из пепла
Шрифт:
«Многие больничные койки были сколочены просто из досок. Я нигде не видел ни простынь, ни подушек. На полу валялись грязные бинты; в комнатушку чуть побольше стенного шкафа втискивали по четыре-пять больных. Невольно я вспомнил лагеря для перемещенных лиц в Западной Германии… Операционную с трудом можно было отличить от самой обыкновенной бойни… Нельзя себе представить, что я там увидел; теперь я понял, почему мэр Хамаи беспрестанно повторял: «Хиросима нуждается в помощи Америки, чтобы позаботиться о своих больных…»
В январе 1951 года, то есть спустя всего лишь полтора года после посещения больниц Норманом Казинсом, американцы открыли на холме Хидзи-яма самую современную и наиболее хорошо оборудованную в Восточной Азии
В свое время мэр Хамаи говорил американским офицерам, которые хотели во что бы то ни стало построить свой институт на территории военного кладбища Хидзи-яма, считавшегося священной землей, что это решение оттолкнет японцев от новой клиники. Однако на первых порах казалось, что радость по поводу сооружения особого института для «атомных болезней» пересилит недовольство населения Хиросимы. Тем не менее очень многих больных коробило от зрелища перевернутых и разбитых могильных плит, разбросанных около новых корпусов. Невольно они начинали сравнивать… Совсем недалеко от клиники находилось маленькое кладбище, где были похоронены несколько солдат французского экспедиционного корпуса, погибших в Хиросиме от желтой лихорадки во времена боксерского восстания. Какая-то старуха-японка самоотверженно ухаживала за этими могилами всю вторую мировую войну, когда французы были военными противниками Японии.
Очень скоро комплекс больничных зданий, возвышавшийся над новой Хиросимой наподобие феодального замка, получил добродушно-насмешливую кличку «Замок рыбного паштета». Полукруглые двухэтажные здания института, выстроенные в стиле «квонсит хатc» — американских сборных цельнометаллических домов казарменного типа, и впрямь походили на излюбленные в Японии рыбные паштеты в форме колбасок.
В американской образцовой клинике больных досконально обследовали лучшие специалисты, притом совершенно бесплатно. Более того, пациентов после обследования доставляли на машине до самых дверей их дома. Все это походило на сказку… Было только одно весьма существенное «но»: поставив со скрупулезной точностью диагноз, американские врачи отказывались лечить больных. Под конец больной обычно спрашивал:
— Что вы мне посоветуете, господин доктор? Как сделать, чтобы я стал здоровым?
На это следовал стереотипный ответ:
— Мы не являемся лечебным учреждением. Наш институт, основанный для совместной работы с японскими органами здравоохранения, занимается исключительно исследовательской работой. Лечение мы предоставляем вашим собственным врачам.
АБКК была основана в 1947 году. Толчком для ее создания послужили доклады двух военных миссий. На американского министра обороны Форрестола произвели большое впечатление рассказы специалистов, возвратившихся в США из Хиросимы и Нагасаки. 18 ноября 1946 года он направил послание президенту США, в котором указал на «единственную в своем роде возможность изучить медицинские и биологические последствия радиоактивного облучения». «Эти исследования, — особо подчеркнул американский министр, — будут иметь огромное значение для Соединенных Штатов».
«Единственная в своем роде возможность», о которой писал Форрестол, была использована американцами в той мере, в какой только позволяли имеющиеся в наличии денежные средства и медицинский персонал.
В течение первых двух послевоенных лет американцы ограничивались бессистемными осмотрами людей, подвергшихся радиоактивному облучению. Но уже в 1948 году они выработали обширные исследовательские программы: так называемую «программу изучения наследственности» и программу, специально посвященную детям. Выполняя эти программы, они за последующие пять лет обследовали
В рамках этой основной программы существовало еще множество частных программ. К примеру, программа ПЕ-18, согласно которой около двух с половиной тысяч детей в возрасте пяти-шести, восьми, а также десяти-девятнадцати лет, подвергшихся атомному облучению, сравнивались с двумя с половиной тысячами так называемых «контрольных детей», чьи родители переселились в Хиросиму или Нагасаки уже после «пика-дона». Начиная с июля 1950 года исследованию подверглись также «дети первого триместра» (программа ПЕ-52), то есть те дети, чьи матери были на третьем месяце беременности, когда в день атомного взрыва находились в одном из двух «городов-лабораторий» — Хиросиме или Нагасаки. Наконец, было проведено обследование «тысячеметровых детей» (программа ПЕ-49), то есть детей, находившихся 6 августа 1945 года на расстоянии меньше одного километра от эпицентра взрыва атомной бомбы.
Только в январе 1951 года, когда АБКК переселилась из своей временной резиденции, находившейся в бывшем Зале триумфа возле гавани Удзина, в роскошное новое здание на холме Хидзи-яма, стало по-настоящему возможным проводить задуманную еще в сентябре предыдущего года программу Adult Medical Program (медицинскую программу для взрослых). В эту общую программу также входило много частных программ, например программа МЕ-55, согласно которой по возможности раз в год должно было проводиться обследование всех людей, переживших «пикадон» в «тысячеметровой зоне», а также выборочный осмотр большого числа людей, находившихся во время атомного взрыва в тысяче или полутора тысячах метрах от эпицентров взрыва. В общем и целом эта группа насчитывала не менее 2500 человек, причем для сравнения привлекалась еще одна группа той же численности — группа «контрольных лиц», то есть людей, не подвергшихся облучению. Существовала и другая классификация — по болезням. За условными обозначениями, за сухими буквами и цифрами, как-то: ХЕ-39 (исследования на рак крови), ОГ-31 (бесплодие), ОГ-35 (непроизвольные выкидыши), МЕ-47 (исследование лучевых поражении глаз), СУ-59 (шрамы от ожогов) — скрывалась ужасающая картина страданий, выпавших на долю жителей Хиросимы и Нагасаки.
Конечно, за годы своей исследовательской работы, охарактеризованной здесь далеко не полностью, АБКК добилась больших результатов. Благодаря многолетним массовым осмотрам жителей Хиросимы и Нагасаки были сделаны ценные наблюдения, зафиксированные в сотнях трудов, и разработаны новые методы сравнительного изучения состояния здоровья больших групп людей. Не только такие молодые науки, как радиационная биология и радиационная медицина, но также и другие отрасли знания еще долго будут извлекать пользу из этих добросовестных и серьезных исследований. Никогда раньше в истории медицины не подвергалось такому тщательному обследованию столь значительное число людей — как больных, так и здоровых — в пределах определенной территории, на определенном отрезке времени.
Совсем иначе, однако, выглядит деятельность АБКК, если рассматривать ее во взаимосвязи с теми особыми социальными, политическими и психологическими условиями, какие существовали в то время в Японии. Лучезарная картина сразу же омрачается множеством темных пятен. Деятельность АБКК, которая в отрыве от конкретно-исторической обстановки, от всего происходящего в стране могла бы считаться полезной и важной для человечества, в действительности стала символом величайшего жестокосердия и бесчеловечности.