Лучик света в царстве мрака
Шрифт:
— Я пока не могу ответить на твое чувство,— сказала я с невольной горечью в голосе,— ты мне очень дорог, Дима, но я к тебе испытываю только нежность, не больше.
— Я не требую любви от тебя,— сказал Дима, взяв меня за руку,— тебе всего 13, а мне 25…. У нас все впереди, правда?
Я улыбнулась, кивнув.
— Конечно. И если мы с тобой продолжим встречаться, гулять, как раньше, то я, возможно, тоже тебя полюблю.
Дима ласково улыбнулся, нежно провел пальцами по моей щеке, что уже не была впалой…
— Скоро все плохое останется позади. Ты сможешь жить нормальной
— А я рада, что именно благодаря тебе я получила шанс быть сейчас здесь, продолжать жить…. Ты вытащил меня из царства мрака, рассеял тьму…. И теперь я в солнечном, светлом мире, полным надежд на будущее…
========== Глава 14. Суд ==========
В день суда на меня напал жуткий мандраж – словно это меня судить должны были, а не моих насильников. Дима и Марина, как могли, успокаивали меня, но мандраж, прекратившись на время, начался еще сильнее, едва я вошла в здание суда.
В коридоре перед залом уже столпилась куча народа – все тут же начали кричать мне что-то ободрительное, но мандраж от этого стал еще сильнее.
В итоге, когда я зашла в зал суда, едва стояла на ногах от волнения. Анатолий Сергеевич проводил меня до скамьи, которая была напротив места судьи. Рядом со мной сел прокурор, а с другой стороны – отец Марины. На следующей, в этом же ряду, скамье сели свидетели – Дима и его напарник, жилец моего бывшего дома, услышавший, как я стучу по трубам, врач и эксперт медицинской экспертизы. На скамьях остальных рядов расположились Марина и ее мама, мои соседки по палате и их родители, медсестра, что мне очень помогла, и многие из тех, кто поддерживал меня в больнице.
Когда зал заполнился, и установилась тишина, ввели моих родителей и насильников. При их виде меня затрясло так сильно, словно я опять была в подвале, беззащитная и беспомощная. Анатолий Сергеевич крепко сжал мою ладонь, поддерживая без слов. Да и вздумай он сказать что-то, я бы его не услышала – все в зале, кроме работников суда, начали выкрикивать проклятия моим мучителям, сыпали ругательствами…. С помощью работников милиции тишина была восстановлена вновь, и моих мучителей заключили в камеру слева от судьи.
Тут же судья встал, объявил начало суда. Слово после взял прокурор – зачитал обвинения по статьям моим насильникам и родителям. После он передал слово мне, но я к тому времени была на грани обморока, поэтому за меня говорил Анатолий Сергеевич, описав все, что я пережила в подвале. Затем мужчина из моего бывшего дома сказал о том, как услышал стук в трубах и вызвал мастеров. После говорили Юрий и Дима, описав, как нашли источник звука, нашли меня и доставили в скором порядке в больницу. После выступал врач, перечислив увечья, которые он увидел, осмотрев меня, и которые устранил в ходе операции. Его место занял эксперт медицинской экспертизы, сказав, что факт насилия четырьмя лицами мужского пола был установлен по той сперме, которую обнаружили в моем влагалище и заднем проходе, и соответствующей сперме обвиняемых, и большому пятну крови, которое осталось там, где
После слово дали обвиняемым. Все четверо парней, что уже достигли совершеннолетия, выглядели так, словно пережили нечто похожее, что и я – какими-то зашуганными, и одновременно мрачными. Они все признали свою вину, а главарь добавил, что мои родители продали меня за водку, когда у них кончились отобранные у меня же деньги, взяв с них обещание, что никто больше про это не узнает.
Тут в зале снова стало невероятно шумно – в ту камеру, где были мои родители вместе с насильниками, полетели тухлые помидоры, яйца и прочее гнилье, посыпались ругательства. Понадобилось подкрепление милиции, чтобы установить тишину и продолжить суд.
Слово дали моим родителям. Они признали свою вину, добавив, что очень сожалеют о случившемся и когда продали меня банде, были в состоянии алкогольного опьянения. Посовещавшись с присяжными, судья решил, что этот факт во внимание не принимается и уголовное наказание смягчено не будет. После суд удалился на совещание.
Я получила возможность выйти из душного зала на свежий воздух. Но успела только подняться – взгляд мой наткнулся на главаря, что пронзал меня откровенно ненавидящим взглядом. Сцены насилия и побоев в подвале пронеслись в моей голове, и я потеряла сознание…
Очнулась я в коридоре, на лавочке, чувствуя, как кто-то плещет мне в лицо водой. Подняла взгляд…. И увидела обеспокоенное лицо Димы. Но его почти скрыла от меня чернота воспоминаний, от которых я тихо заплакала, прижавшись к груди Димы. Он обнял меня, не говоря ничего, точно зная, что слова мне сейчас не нужны…. И, когда я перестала плакать, сказал серьезно:
— Потерпи еще немного, Кристина. Скоро суд закончится, и ты больше не увидишь своих мучителей. Всего 15 минут…. А после ты поедешь домой.
Я кивнула, понимая, что Дима прав. Собрала все свои силы и, вновь войдя в зал суда, села рядом с прокурором и Анатолием Сергеевичем.
Вскоре судья и присяжные пришли, и, объявив продолжение судебного заседания, зачитали обвинение сначала моим насильникам, затем – родителям. Первых приговорили к 10 годам заключения в колонии строгого режима, а вторых лишили родительских прав и приговорили к 5 годам условно. После судья сказал, что через месяц состоится заседание о решении моего опекунства и объявил окончание заседания, определив меня в детский дом.
Я очень не хотела жить там – ведь у меня уже был дом. И обрадовалась, когда вместе с Мариной, ее родителями и Димой, приехав туда, узнала, что мест нет.
— Мы бы пристроили тебя,— говорила мне заведующая,— но у тебя уже есть хорошая семья. Мы выдадим тебе бумагу о том, что ты у нас находилась весь месяц перед судом, а пока можешь ехать домой.
На радостях я обняла Марину – она тоже радовалась и вместе с родителями устроила для меня небольшой праздничный ужин.
Месяц пролетел быстро, и меня на состоявшемся судебном заседании об опекунстве удочерили родители Марины – теперь я могла законно жить у них. Поэтому вступила с того дня вместе со своей новой семьей в новую жизнь…