Лучник
Шрифт:
Наэри судорожно вздохнул, пытаясь подавить ударившую в сознание иглу страха… Заглянул в подёрнутые поволокой глаза похитителя, обещавшие ему вечность страданий…
А потом омерзение, до сих пор прочно владевшее его сознанием, смыло вгрызающийся в сердце страх. А на его месте вспыхнула горячая, туманящая сознание злость.
Палач, увидев изменение его настроения, перекосился от злости и резко сжал окутанную туманом руку в кулак.
И Наэри ощутил, как невидимая пятерня сжимает его горло. Услышал собственный хрип. Почувствовал, как задёргалось, пытаясь
Возвращающаяся боль, несмотря на весь ужас ситуации, обрадовала Наэри, как старый друг. Он хотел надеяться, что вслед за ней вернётся и контроль над телом.
Потом удушье достигло пика, перед глазами замелькали яркие пятна, и юноша ощутил, что проваливается в темноту.
Обморок, если он и был, закончился резко и без предупреждения. Наэри услышал собственный надсадный кашель, почувствовал, как содрогается его грудь. И с неожиданно спокойной, рассудочной ненавистью осознал, что его палач безумен. Целиком и полностью. Больше никто не стал бы пытать пленника, не задавая вопросов и не предоставляя возможности на них ответить.
— Как ощущения? — подтверждая его подозрения, с фальшивым сочувствием поинтересовался похититель, когда сознание Наэри прояснилось, а безвольно раскрытые глаза смогли воспринимать что-то, кроме вспыхивающих перед ними алых пятен. — Привыкай, малыш, мы будем общаться ещё долго. Даже дольше, чем с твоей сестричкой. Её приходилось беречь, чтобы кровь оставалась живой. Даже жаль, что не получилось опробовать на ней это заклинание, с женщиной должно было быть ещё приятнее. Но ничего, Наилиру и того куска мяса, который он получил, хватит. А за всё, что мне задолжала Третья Башня, ответишь ты.
Смысл сказанных слов не сразу дошёл до сознания Наэри. А когда дошёл…
— Да, да, да… — неприятно засмеялся палач, глядя в его ослепшие от ненависти глаза. — Это я развлекался с твоей сестричкой. Жаль, матушку твою я уже не получу, после пламени смерти даже мне делать уже нечего.
Наэри молча, бессильно рвался из темницы ставшего чужим и непослушным тела. Если бы он мог сейчас дотянуться до подонка, наверное, разорвал бы его голыми руками.
Увы, неизвестное заклинание держало крепко.
— Что, мечтаешь о семейных объятиях? — с тошнотворной мягкостью спросил палач. По губам его гуляла торжествующая, полная злорадного удовольствия улыбка. Пальцы его правой руки, погружённые в серую субстанцию, непрерывно шевелились — и с каждым их движением Наэри скручивал приступ короткого спазма. — Ах, ну да, я и забыл, ты же не можешь этого без моего разрешения…
Наэри рад был бы оспорить это утверждение. Но некромант — а это, без сомнения, был именно он, тот ублюдок, что устроил нападение на Башню и целый год пытал его сестру — некромант был прав: скользкие бесплотные щупальца держали крепко. Он чувствовал эти холодные струйки, похожие на склизкие отростки тумана, внутри себя. Чувствовал, как они сжимают мышцы, заставляя их напрягаться
— Ну да ладно, — задумчиво проговорил тем временем, ненадолго задумавшись, палач. — Я обойдусь без проявления родственных чувств. А вот поздороваться со своим хозяином можешь. Ну-ка, изобрази поклон!
Внутри противоречием вспыхнуло, поднялось волной, проясняя плывущее от дурноты и боли сознание, волна даже не ненависти — чистейшего, кристально-острого гнева. Он почувствовал, как напрягаются мускулы шеи, против его воли приподнимая голову для кивка. И, внутренне взбесившись, мысленно вцепился в собственное непослушное тело, заставляя себя оставаться неподвижным.
Голова всё-таки дёрнулась. Поднялась, отрываясь от чего-то твёрдого и холодного, на чём он лежал. Наэри напрягся изо всех сил, стараясь не позволить себе совершить позорного поклона.
Улыбка сбежала с лица похитителя.
— А вот об этом, родственничек, ты пожалеешь… — разом теряя всё своё показное добродушие, с ненавистью прошипел он.
— Жалеть здесь будет вовсе не он, — голос Эрана был не менее ледяным, чем окружающее его пространство. — По-хорошему тебе, видимо, лучше даже не предлагать, верно?
Наэри вздрогнул и, не веря своим ушам, попытался скосить глаза в сторону, откуда прозвучал голос учителя. На миг мелькнула жуткая мысль — он сошёл с ума и ему мерещится то, чего не может быть. Однако изумление на лице некроманта и то, с какой поспешностью он повернулся и вскинул руку с туманом в защитном жесте, тут же развеяло эти сомнения.
— Ах, маг, сующий нос не в свои дела, совсем потерял страх? — процедил он, глядя куда-то вне поля зрения парализованного Наэри. Наэри ощутил, как склизкие струйки тумана сжались сильнее, заставляя повернуть голову, и на этот раз не стал сопротивляться. И, до предела скосив глаза, сумел наконец увидеть своего учителя.
Эран стоял в нескольких шагах, почти вплотную к затянутую серым туманом стену. Стоял спокойно, почти расслабленно, и смотрел левее и выше Наэри, с выражением иронии и лёгкой брезгливости в глазах.
Некроманта Наэри видел лишь краем глаза. Но и того, что он видел, хватило, чтобы испугаться за Эрана: лицо его было перекошено ненавистью и… и чем-то ещё, что заставило Наэри мысленно похолодеть. Он безумен: вновь вспомнил — осознал заново — он. Безумен и ослеплён ненавистью — и его семье, и к Эрану, помешавшему его планам…
— Зря ты явился сюда, чужак, — после едва заметной паузы прошипел некромант. — Теперь я тебя живым не отпущу.
Однако едва заметная неуверенность в дрогнувшем голосе выдавала его с головой. Он явно не ожидал, что в его убежище сможет проникнуть посторонний. И испытывал если не страх, то опасение — точно.
Эран едва заметно сморщил нос, словно подобные нелепые угрозы ему изрядно надоели, как кучка назойливых комаров.
— А может быть, чужак здесь как раз ты, мастер трупных кукол? Хотя… Какой из тебя мастер. Дорогу хоть найдёшь в тот склеп, где знаний нахватался, малыш?