Лучник
Шрифт:
У Гайра было такое лицо, словно его самого сейчас пытают.
— Ненавижу… — сдавленно простонал он. Запрокинул голову, пытаясь сдержать слёзы. Не выдержал и, вновь впившись губами в уже разодранную губу, уткнулся лицом в макушку жены. — Пусть будут прокляты те, кто с ней сделал это…
Он прерывисто вздохнул, с явным усилием беря себя в руки. И осторожно коснулся виска жены дрожащими губами.
— Они заплатят, родная. Клянусь. Ты только живи, прошу. Мы со всем справимся… Ты теперь дома, они больше никогда не тронут тебя.
— Я уже говорил, осторожнее с проклятьями —
Гайр дёрнулся и с досадой мотнул головой.
— Дурак… — пробормотал он. И выдохнул ещё тише в не прикрытое волосами ухо, мягко и болезненно-нежно:
— Ох, малыш, что же я такой дурак… Прости, больше никак проклятий и никакой брани. Хочешь, поспи немного? Я посторожу… Постараюсь, чтобы тебе больше не снилось никакой гадости.
Ответа он, конечно, не ждал. Просто осторожно повернулся, устраиваясь поудобнее и плотнее обнимая жену. Прижался губами к холодному виску. Набрал в грудь воздуха, словно собираясь что-то говорить — и замер.
Но почти тут же, что-то решив для себя, покосился на стоящего рядом целителя и, напряжённо улыбнувшись, закрыл глаза.
И что-то тихо, на грани слышимости, заговорил, перемежая обычную речь с напевными, чем-то похожими на колыбельную, фразами.
В голосе звучала острая до боли, щемящая нежность.
Целитель улыбнулся, наблюдая эту картину, и развернулся было уходить, но вдруг передумал. Нахмурившись, он обернулся к своей подопечной.
Лежавшая в объятьях мужа женщина вздрогнула. Тяжело задышав, дёрнулась было в сторону, потом замерла и, напротив придвинулась ближе, По бледным щекам медленно катились слёзы.
Качнув головой в знак того, что всё в порядке, целитель, стараясь не шуметь, вышел за дверь.
Гайр зажмурился ещё крепче. Движение, едва заметное, он не мог не заметить. Но не решился заранее радоваться этому обнадёживающему жесту. Вместо этого только ласково провёл пальцами по щеке, стирая блестящие капли, и осторожно прикоснулся губами к плотно зажмуренным векам. К одному глазу. К другому. И снова — шёпотом на ухо что-то, что могли знать лишь они двое.
Никаких, хоть немного более интимных жестов, он себе не позволил. Даже губ коснуться не решился, помня, должно быть, рассказ целителя о том, что любимую насиловал палач с его лицом. Ничего собственнического, ничего, что могло напугать: лишь те прикосновения, которые не пришли бы в голову никому, кроме по-настоящему любящего.
Отменить случившееся с женой Гайру было не под силу. Но сейчас он был полон решимости сделать всё, чтобы прошлое осталось в прошлом, не пытаясь тянуть свои ядовитые щупальца ни в настоящее, ни в будущее, которое он не представлял себе без Карилли.
***
Ниари открыл глаза, медленно выныривая из спокойного, на удивление безмятежного сна. И несколько мгновений с вялым недоумением моргал, разглядывая смутно знакомый потолок. Последним, что он помнил, была кренящаяся куда-то в сторону стена коридора
— Яркого рассвета, — заметив, что ученик открыл глаза, Эран захлопнул тут же исчезнувшую книгу, встал с кресла и пересел на край кровати, подогнув под себя одну ногу. — Выспался?
Улыбка на губах эльфа была чуть лукавой.
— Д… да… — Ниари растерянно огляделся и, наконец сообразив, где находится (а главное, что сказал мастер), испуганно вскинулся. — Уже рассвет?! А Карилли?..
— С ней мой брат, — Эран успокаивающе положил руку на плечо ученика. — А значит, всё будет хорошо.
Тот облегчённо выдохнул. А потом соотнёс, похоже, свои последние воспоминания и, сконфужено вжав голову в плечи, с некоторым усилием сел на постели.
— Мне казалось, что я нормально себя чувствую… — виновато пробормотал он, не глядя на наставника. — Я сильно тебя подвёл?
— Нет, — Эран снова широко, чуть лукаво улыбнулся. — У тебя вышла отличная сеть. Она выдержала даже магический взрыв. Ты не только помог спасти сестру, но и сохранил улики, которые помогут приговорить её похитителей. Ты отличный ученик, мальчик…
На этих словах улыбка эльфа угасла и он, поднявшись с кровати, направился к окну, продолжая говорить, уже с лёгкой грустью в голосе.
— Гораздо лучший, чем я — наставник…
Ниари, на первых словах Эрана облегчённо выдохнувший и даже начавший улыбаться, подскочил, словно под простынёй вдруг появился целый выводок ежей.
— Неправда! — порывисто выкрикнул он, и в голосе прозвучало не столько даже несогласие, сколько возмущение. — Зачем ты так говоришь?
— Мне следовало быть внимательнее и заметить, что происходит с тобой, раньше, чем ты свалишься с раневой горячкой. — Покачал головой эльф, продолжая смотреть в окно. — Нам повезло, что это произошло недалеко от лазарета, повезло, что у моего брата нашёлся нужный эликсир, повезло, что в подземелье тебе не пришлось держать сеть во время сражения. Я прекрасно знал, что ты ранен, что волнуешься за сестру и что, когда тебя охватывают эмоции, ты полностью поддаёшься им. То, как ты бросился домой, узнав о болезни матери, было очень ярким примером. Мне должно было хватить его, чтобы понять: ты даже не подумаешь сказать, что тебе нехорошо. Не станешь отвлекать целителей от сестры. Да и мне ничего не скажешь. Мне действительно следовало быть внимательнее к тебе, но я всё пропустил.
Ниари стоял, глядя в пол и изо всех сил пытаясь сглотнуть сдавивший горло комок. И больше всего на свете хотел провалиться. Желательно, куда-нибудь поглубже.
— Эран… — беспомощно пробормотал он. — Я…
Он поднял глаза на наставника, но тут же вновь уронил взгляд.
— Я даже не думал, что это выглядит так. Прости, пожалуйста…
— Я знаю, Наэри, знаю, — в голосе эльфа снова улыбка. Чуть грустная, но очень тёплая. — Со временем ты научишься рассчитывать свои силы и понимать, когда о себе действительно стоит на время забыть ради других, а когда, напротив, думая о себе, ты приносишь больше пользы. А до тех пор за этим буду лучше следить я.