Лучшая песня
Шрифт:
Итан поставил перед ней чай и уселся напротив.
– Я не нарочно, - тихо сказала она.
– Знаю. Я испытал что-то вроде шока, - признался он со слабой улыбкой.
– Я тоже.
– Ты была у врача?
Дорис отрицательно покачала головой.
– Тебе надо сходить, - заботливо попенял ей Итан.
Он немного отпил остывшего кофе и вздохнул:
– Почему ты не хочешь выйти за меня замуж?
– Ты знаешь почему.
– Думаешь, что я тебя не люблю?
– Я в этом уверена.
– Я стану отцом, - мечтательно произнес
– О Боже!
– Прости меня.
– Что ты такое говоришь!
Видя, как Дорис опустила глаза и судорожно стиснула чашку, Итан вдруг испытал сильнейшее желание защитить ее. Она выглядела такой потерянной, такой печальной. Но даже с опухшим лицом и покрасневшими глазами была необыкновенно красива.
– Понимаешь, мое представление о тебе было во многом испорчено тем, на что намекала Моника, - задумчиво сказал он.
– Ведь я почти совсем не знал, какая ты на самом деле. Какой ты была до того, как все это случилось. А мне нужно понять. Поговори со мной, Дорис.
– Какой в этом смысл? Я любила тебя, а ты...
– Предал тебя? Так же, как и Моника, - закончил он за нее.
– Я знаю.
Дорис с вымученной улыбкой водила пальцем по столу.
– Она сказала, что это было отвратительно, - вдруг припомнила Дорис.
– Что?
– ласково спросил Итан.
– Мы с тобой. Она видела нас на полу, в кухне.
– Правда?
– усмехнулся он.
Дорис сердито вскинула на него глаза.
– Тебя это совсем не волнует?
– Нет. Мне это не показалось отвратительным. А тебе?
Невольно улыбнувшись, Дорис снова принялась исследовать стол.
– Я-то думала, что мне всегда везет!
– с горечью сказала она.
– Потерять в раннем детстве обоих родителей - вряд ли это можно назвать везением.
– Но мне и тут повезло, меня взяла к себе тетя. Она была добрая, милая и очень меня любила.
А у этого малыша, который еще не родился, не будет ни доброй тети, ни даже нормальных родителей. Это было так печально! Она-то всегда надеялась... Вздохнув, Дорис стала пить чай.
– В сущности, все зависит от того, как к этому относиться, - продолжал Итан.
– В отличие от тебя, Моника всегда считала себя очень невезучей. Ее родители умерли. А когда она попала к добросердечным людям, готовым любить ее, как родную дочь, то отвергла их заботу и предпочла страдать.
Дорис удивленно взглянула на Итана.
– Я заезжал к ним после того, как ты исчезла. Они переселились в Йорк. Уехали, оставив коттедж своей приемной дочери. Здесь они жили тихо, почти ни с кем не общаясь, и мы только от Моники знали, что это за люди. Как выяснилось, мы все заблуждались на ее счет, а значит, и о них могли судить неверно.
– А вы их осуждали?
– Да.
– Ты рассказал им о том, что произошло?
– Не все. И знаешь, это их не удивило. Похоже, все, что они делали для нее, воспринималось в штыки. Ей хотелось луну, не меньше, а звезды ее не устраивали. Они не были ее родителями, и она не желала считать их таковыми. Моника всегда относилась к ним настороженно, даже неприязненно, и
– Я ее всегда очень жалела.
– Как и все мы.
– Мне казалось, что у нас много общего. Что эту связь нельзя разорвать. Но при этом я считала, что мне повезло гораздо больше, потому что меня любили. Она много раз проводила у нас школьные каникулы. Моя тетя ужасно баловала ее, пыталась сделать хоть что-нибудь, чтобы порадовать бедную девочку, которой так плохо живется дома.
– Ее приемные родители никогда не пытались защитить себя, оправдаться в глазах окружающих. Они просто становились все незаметнее и тише, и однажды просто уехали. Ты, Дорис, всегда и во всем видишь положительную сторону, а Моника, похоже, старалась найти отрицательную. Все это, конечно, я понял только потом.
– А что скажет твоя мать? Про ребенка? Ты ей сообщишь?
Итан загадочно улыбнулся.
– Непременно. Скрыть такую новость было бы очень неразумно с моей стороны. Если она узнает об этом от кого-нибудь еще... Моя мать очень... Я хотел сказать, властная, но это не так. Она обожает все организовывать, считая, что лучше всех знает, кому что нужно. Упоминать в ее присутствии, хотя бы вскользь, о своих пристрастиях весьма опрометчиво. Если это вызывает ее одобрение, матушка поставит своей целью во что бы то ни стало помочь. В противном случае лучше сразу забыть об этом. Я очень рано научился многое от нее скрывать. Знаешь, мне долгое время пришлось брать уроки игры на фортепиано - и все из-за того, что в пять лет я обмолвился о том, что люблю слушать, когда играют на пианино.
Дорис слегка улыбнулась. Чего он и добивался.
– Моему отцу пришлось играть в гольф. Мать считала, что ему это идет на пользу. В результате мы довели искусство скрывать свои мысли до совершенства.
– Вот почему ты такой замкнутый. И притворяешься холодным и бесчувственным.
– Это постепенно вошло в привычку. Не знаю, как и когда во мне произошла перемена, но это случилось. До встречи с тобой моя жизнь была ужасно унылой. Никаких свежих, талантливых рукописей. И ни одна женщина не возбуждала моего интереса - к вящему неудовольствию моей матушки. Потому что, как это ни странно, она давно мечтает о невестке. Хочу предупредить тебя: узнав о ребенке, она буквально обрушится на тебя со своей заботой. Попытается все организовать так, как надо.
– Но ведь я ей не нравлюсь, - возразила Дорис.
– Наверное, ей не будет дела и до моего малыша.
Итан лукаво улыбнулся.
– Эти мелочи не имеют ровно никакого отношения к действиям моей матери! Ею руководит Долг! И она тебя полюбит, - мягко добавил он.
– Увидишь, она тебя же и обвинит в том, что ты тогда, в кухне, не дала ей отпор, сказал он, улыбаясь уже совсем по-другому.
– Да и меня тоже, - почему не сразу разобрался, что Моника за человек. Даже Норман окажется в чем-нибудь виноват. Мама замучает тебя своей добротой. И наверное, организует свадьбу.