Лучшая подруга моей дочери
Шрифт:
Нет, слишком уж открытый у нее взгляд. Смотрел в эти заплаканные красные глаза и будто-то бы остального мира тогда не существовало.
Интересно, почему она плакала? Что могло случиться у этой юной обольстительницы? Что за беды? Знаю, не должен был ее целовать, в дом в любой момент могла зайти Сашка. Наши отношения с дочерью и так «оставляют желать лучшего», а тут и вовсе бы разладились.
Блядь, Горцев, неужели ты и правда, как школьник, не можешь держать себя в руках?
Вкус ее пухлых губ до сих пор отдает приятной тяжестью внизу живота. Черт. Нет, я просто не
Отстранился сразу же после поцелуя, быстро встал и не глядя подал ей полотенце.
— Извини, больше такого не повториться. — Бросил ей напоследок и вышел из ванной.
С Сашей поговорил часом позже. Понял, оставаясь здесь — не сдержусь, просто не могу себя контролировать рядом с ней. Хочется прижать подругу дочери к стене, сорвать все эти шмотки и …
Я не представляю, чем это все может закончиться. Не могу так рисковать. Просто не могу. Ради дочери я готов отказаться от любого своего желания. Даже такого сильного.
Пришлось соврать дочери, что в Москве срочные дела и мое присутствие необходимо.
Хотя ложь получилось относительной, в Москве и правда дела, конкуренты не дремлют. Постоянные звонки разрывают телефон. Требуют моего присутствия в офисе. Вот так. Хочешь успешный бизнес — забудь, что такое беззаботный отдых.
Так что нет, уезжаю я не из-за девчонки, а из-за работы. Она у меня на втором месте после дочери. Хм… Из-за работы, ага. Себе то не ври, Горцев! — насмешливо одергиваю я сам себя.
Конечно, дочь расстроилась, мы даже немного повздорили, но кажется она уже привыкла к такому моему ритму жизни и смирилась, что ничего не сможет с этим поделать. Вечно занятой папа не смог даже дольше двух дней побыть с дочерью на отдыхе. Да, Максим, премия «Отец года» достается явно не тебе.
Аню я больше не видел, видимо она не выходила из своей комнаты.
Что ж, наспех попрощавшись с дочерью, выехал в аэропорт.
Лететь больше восьми часов, на следующее утро я был уже в Москве, полностью загруженный рабочими делами. Все к лучшему, это— прекрасное лекарство от помешательства на малолетней девчонке.
В разгар рабочего дня, я сидел в своем кресле в офисе «Москва-Сити», на одном из верхних этажей. Разбирал документы, накопившиеся за время отсутствия, когда раздался телефонный звонок:
— Алло, слушаю.
— Максим? Здравствуй, это я…
Телефон чуть не выпал из рук и на мгновение я потерял дар речи, что в принципе мне крайне не свойственно, все вокруг знают меня, как человека жесткого и собранного, никогда не теряющего самообладания.
Без этих качеств я бы просто не смог добиться того, чего добился. Но ее голос, нежный, раздающийся звоном в голове, я узнаю из тысячи.
Даже спустя тринадцать лет.
Звонила Марина.
Глава 20
Аня
— Анька, ну вставай уже, ты двое суток не вылазишь из постели, скоро превратишься
Тормошит меня Сашка с самого утра.
— Боишься, что выпью твою голубую кровь?
Вторю ей. Ну если возвращается чувство юмора, то и желание жить скоро вернется. Подруга весело смеется, и я пытаюсь выдавить улыбку в ответ.
Весь мир перевернулся, когда в тот злополучный день, Максим встал, отвернулся и подал мне полотенце.
Извинившись, вышел из ванной, а я так и осталась сидеть на холодном полу, прикрываясь полотенцем. Резкое осознание врезалось в мою голову. Я ничего в мире так сильно не хотела, как сейчас, хотела его. У меня просто не было желания сильнее.
Я не хотела секса, я не хотела заняться с НИМ сексом. Я хотела ЕГО. Его руки, губы, мысли, душу. Максима Горцева, отца моей лучшей подруги. Так сильно, что готова была СВОЮ душу продать. Вслед за этим пришло горькое осознание того, что у меня никогда ничего не будет с этим мужчиной.
Его ледяное «этого больше не повториться», отобрало у меня всю надежду на то, что между нами возможно что-то большее.
Вот так, выйдя из ванной уверенной быстрой походкой он заодно забрал и мое сердце.
Боль, причиненная Кириллом, в сотню, нет в тысячу раз меньше, той, что я испытала, услышав удар закрывающейся за мужчиной двери.
Ну что ж, Максим Александрович, белый флаг, я сдаюсь, полностью и безоговорочно. Пора признаться самой себе, что я в Вас влюбилась, до потери пульса, до боли в руках, от желания к Вам прикоснуться. Вы поселились в моих мыслях и не уходите от туда круглые сутки, преследуете меня во снах, доводя до изнеможения. Заставляете забывать, как дышать, каждый раз, когда я встречаюсь с Вашими ледяными глазами.
Хорошо, что Вы никогда в жизни об этом не узнаете. Я спрячу свое чувство глубоко внутри и никогда его не покажу, ни Вам, ни, кому-то другому. Буду беречь его внутри себя, выпуская наружу только темной ночью, когда буду вспоминать наш короткий мимолетный поцелуй.
Как же глупо… Сижу на полу этой роскошной ванной, такая маленькая я в таком огромном мире, где люди запросто предают, запросто уходят, даже не вспомнив твое имя… У них все так просто, может это я не правильная? Может это я зря все усложняю своими чувствами? Наверное, все действительно гораздо проще на самом деле.
Даже, с Кириллом такого не было. Когда мы начинали встречаться, все было мило и даже приторно, как в американских комедиях про подростков. Мы медленно, не спеша узнавали друг друга, становились ближе постепенно.
Нас не накрывало лавиной эмоций, я не теряла сна от мыслей о нем. Мои губы всегда трогала милая улыбка, когда я о нем думала, но все было так…спокойно и правильно, до зубного скрежета порой.
Тем же вечером Саша сообщила мне, что отец срочно вернулся в Москву. Работа. В сердце затаилась надежда вперемешку с испугом — он уехал из-за меня? Нет. Он бы не стал вот так вот «сбегать». Да и разве я могу себе позволить думать, что хоть что-то для него значила? Нет, уверена, в столицу его позвали дела. Такой, как Максим Горцев, обязательно взял бы то, что хотел, если бы действительно хотел.