Лучшая рабыня для тирана
Шрифт:
Мне лишь нужно улыбаться и помалкивать.
Притвориться куклой и забыть о праве голоса.
Я отлично справляюсь с этим на протяжении нескончаемых разговорах о бизнесе.
Деньги и власть. Власть и деньги.
Мужчины так увлечены тем, что они состоятельны, что не могут заткнуться хотя бы на минуту, и разоряются на слова, перебивая друг друга. Едва ли не воспевают самим себе оды. Их эго непомерно велико, но кто я такая, чтобы осуждать?
Они добились в жизни всего, о чем когда-то мечтали. Самые настоящие счастливчики.
— У тебя
Я замираю в состоянии острого напряжения.
— Д-да. В прошлом занималась.
Я рада, что способность шевелить конечностями возвращается ко мне достаточно быстро, поэтому я поспешно прячу руки под столом и впиваюсь ногтями в кожу ладоней.
Тиран проявляет интерес к моей реакции: выгибает дугой густую темную бровь. Он сидит рядом и неторопливо пьет из бокала белое вино.
— Значит, прекратила? Почему? — с неподдельной искренностью интересуется блондин.
Неужели кто-то видит во мне человека, а не разукрашенный и разодетый кусок мяса? От этой мысли становится чуточку теплее на душе, тем не менее, не считаю правильным делиться с прохожим чем-то настолько сокровенным.
— Я сразу обратил внимание на твои пальцы, — не унимается блондин, не забывая обнимать и целовать в плечо свою компаньоншу. — У меня мать пианистка. Твои руки напомнили мне о ней, — он смеется. — Не пойми меня не правильно. Я не какой-нибудь извращенец.
Я грустно улыбаюсь воспоминаниям об учебе в консерватории.
— Вы правы.
— Я бы очень хотел послушать твою историю, милая.
Он так добр, что это пробивает меня на слезы. Я не готова вываливать свою боль на всеобщее обозрение. Не здесь, не сейчас, не этим людям.
— Мне нужно в уборную, — наклоняюсь к Тирану и шепчу ему на ухо.
Я соскакиваю с дивана, извиняюсь и говорю, что должна отлучиться. Блондин огорченно стонет, но меня это не волнует.
Споласкиваю руки в раковине и ощущаю какие-то противоречивые эмоции: и хочется вернуться за стол, и... наверное, нет. Мне интересно продолжить разговор с новым собеседником, но я боюсь того, что я чувствую рядом с Тираном. Мне очень не нравятся мысли, атаковавшие голову, не дающие свободы. Артемка в приоритете. Всегда.
Вчера я звонила любимому крохе, и он жаловался, что скучает, что ему плохо без меня. Просит, чтобы я скорее вернулась домой. Разумеется, и я этого желаю. Очень-очень. Тем более компания моей матери — не самый лучший вариант для пятилетнего мальчика. Набожная и строгая, она не даёт ему никаких поводов для радости. Наш мальчишка и так болен, он должен радоваться жизни, находиться среди добра и позитивных людей. Но другого выхода пока нет.
— Заждался уж тебя, — пугает меня неожиданный голос в темноте.
Я узнаю владельца этого тупого тягучего произношения. Противоположная стена не освещается, но знакомый силуэт тоже вырисовывается.
Тарханов. Господи, да что ему ещё нужно?!
Хочу
— Ну куда ты? — обманчиво ласково доносится до меня; тяжёлая ладонь больно хватает за локоть.
— Тихо-тихо... Тихо! — шипит на меня Виталий, когда я начинаю брыкаться.
Быстро же исчезло его ложное добродушие.
— Я все расскажу Тирану, — угрожаю ему.
Он зло прыскает. Не думала, что смогу так однажды презирать человека.
— Иди, скажи, что достаю тебя. А я ему расскажу, как ты вешаешься на меня, себя предлагаешь, — парирует сволочь.
Я в удивлении раскрываю рот.
— Что?! Я не..!
— Да-а? И кому поверит Тиран? Другу своему иди шлюхе?
Знаю, что не могу претендовать на репутацию принцессы Монако, но слышать подобные оскорбления, особенно от столь отвратительного мужчины... выше моих сил.
Я вырываю свою руку благодаря внезапному приливу сил и мысленно уговариваю себя не показывать, как мерзко мне от слов Виталия, и не плакать.
Ещё доставлять ему такую радость!
— Разбирайся с тем, кто вчера поставил тебя на место, а меня не трогай.
Я вроде попала в точку, потому что лицо врага перекашивается в оскале. Две молоденькие эскортницы проходят мимо нас, поэтому он сдерживается и не пытается снова меня схватить. Но внутри у него все кипит, это очевидно.
— Кто ты вообще такая?!
— А ты? — смелее, чем могла вчера, отвечаю я. Вспомнились слова Тирана о прошлом Тарханова.
— Рот закрой, сука! — рявкает с ненавистью, я едва не подлетаю от страха.
Не демонстрировать, не демонстрировать. Он не должен знать, что боюсь его.
— Я тебе обещаю, — оглядывается на дверь уборной, за которой спрятались обе девушки, — слово тебе даю, ты ещё поплачешь-поплачешь... Наревешься. Начинай бояться, с-с-сука, — на прощание говорит.
И вот эти шипящие выводят из себя больше, чем все остальное, что произнес Виталий. Он ненавидит меня за то, что я... что? Стала причиной его унижения?! Не может вызвать Тирана на жёсткий тет-а-тет, поэтому решил отыграться на мне?
Буду дурой, если скажу, что не боюсь Тарханова. И понимаю, он действительно содержит свои обещания.
Глава 8
О том, что у Артема неправильное развивается сердце, моя сестра узнала на тридцать третьей неделе беременности. Точную дородовую диагностику провести не удавалось. Врачи предупредили: порок после рождения Артема может измениться как в лучшую сторону, так и в худшую. Рената надеялась на чудо. Мы все надеялись.
Как только малыш появился на свет, его отправили в реанимацию. Затем племянника с сестрой перевели в городскую больницу, где после многочисленных обследований, наконец, вырисовался чудовищный диагноз, и отправили мальчика на операционный стол, чтобы подарить ему шанс на выживание.