Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса
Шрифт:
– Думаешь, в этом все дело? Плохая ночка ему выдалась?
– Я вообще ни о чем не думаю, – говорит Лукас. – Если с утра я надеваю кроссовки, значит, день будет удачным.
Глава вторая
На стойке регистрации нужно предъявить большие и указательные пальцы – для подтверждения членства. Красная табличка предписывает посетителям брать только по одному полотенцу, но такими полотенцами, как в «Игреке», даже котенка не высушишь. Лукас хватает два, Пит – три. Оба Дата спешат первыми подняться по узкой зигзагообразной лестнице. Плакаты предупреждают: «Окрашено!», хотя краска высохла неделю назад, и запрещают мальчикам без сопровождения взрослых находиться в мужской раздевалке. На верхней площадке объявление, наклеенное на стальную
Это твой «Игрек», гласит последнее объявление.
Пит арендует шкафчик в заднем ряду; шкафчик Лукаса рядом. Из соседнего прохода доносится голос Гатлина:
– Какой маршрут, кто-нибудь знает?
– Я знаю, – говорит Пит и умолкает. Ему едва за сорок, у него коротко стриженные седеющие волосы, волевое лицо. Взгляд ярко-карих серьезных глаз легко становится сердитым. Пит совсем не похож на бегуна, но если у человека есть желание и он здоров, то почему бы ему и не потусить со сливками местного общества.
Лукас открывает шкафчик, скидывает туда рюкзак и запирает дверцу. И снова ставит ногу на скамейку, чтобы поправить монитор на лодыжке. Вода – это хорошо, но из фонтанчиков уже давно капает фреон – ради экономии энергии. Лучше открыть кран с холодной водой и подставить руки вместо чаши: спустишь пару галлонов – и можно утолить жажду. Бумажные полотенца такие крошечные. Он отрывает сразу пять штук и вытирает руки насухо, наблюдая за тем, как какой-то старик включает в сеть старый телевизор, видавший лучшие дни. Аппарату нужно пройтись по всем каналам, чтобы перепрограммировать свой маленький интеллект. Именно в этот момент выпитый Лукасом кофе дает о себе знать. Писсуар уже заполнен темной мочой, но смыв не включится, пока запах не станет слишком скверным. Лукас возвращается к телевизору и обнаруживает, что включен канал «Биг Фокс». Блондинистая красотка рассказывает о том, что кратковременное похолодание проникло в самое сердце страны.
– У нас зима как в старые добрые времена, – говорит она, и тридцать секунд на экране показывают снег, и санки, и счастливых раскрасневшихся детишек.
– Так, я тут ни при чем, – произносит старик.
Затем в новостях начинают говорить о таких местах, о которых Лукас вообще не имеет представления и вряд ли смог бы найти их на карте. Какие-то смуглые люди дерутся за горящие нефтяные скважины. Тощие черные ребята идут по дну высохшего озера. Белый толстяк с заметным акцентом кричит о своих правах и о том, что не желает быть человеком второго сорта. Затем идет сюжет о леднике Пайн-Айленд и об угрожающе затянувшемся антарктическом лете. В кадре видно, как очередной пласт отрывается от ледника и обрушивается в море, где уже плавают десятки тысяч таких же льдин. Но блондиночка на экране – настоящая актриса. Не желая печалиться, она напоминает своим зрителям о том, что, по прогнозу некоторых ученых специалистов, холодная талая вода вот-вот покончит со всеми неприятностями. Скорее игриво, а не с ученым видом она произносит:
– Океаны вокруг ледовых полей охладятся, и восстановится нормальная температура. И тогда мы сможем вернуться к привычной жизни.
– Что ж, это хорошая новость, – со скверным смешком замечает старик и принимается искать канал получше.
Пит и оба Дага исчезли. Лукас направляется к лестнице, но тут стальная дверь с шумом распахивается. Входит Варнер, все еще в уличной
– Сейчас буду. Вот только для начала заскочу в туалет.
Этому парню лет тридцать пять, у него рыжие волосы и веснушки, и он всегда опаздывает. Лукас окидывает его взглядом.
– Что? Уже две минуты восьмого.
– Я ничего не говорил.
– Ну да. Зато наш призрак звонил мне уже три раза, велел, черт возьми, поторопиться.
Лукас спускается по лестнице. Одри стоит в вестибюле и читает «Геральд» на общественном экране. Для бегуньи из элиты у нее высокий рост – почти метр восемьдесят, но, в отличие от большинства быстроногих девушек, она не сидит на диетах, не морит себя голодом. У нее волевое, но симпатичное лицо, светлые волосы очень коротко подстрижены, и лишь морщинки вокруг светло-карих глаз выдают возраст. На Одри серебристые лосины и черная ветровка; рукавицы и головная повязка пока что лежат на конторке. Одри всегда выглядит спокойной и отдохнувшей. Она хорошая бегунья, но если бы этим утром сюда никто не явился, она просто прошагала бы миль восемь и была бы вполне этим довольна.
– А где парни? – спрашивает Лукас.
– За углом.
– Обо мне что-нибудь есть?
Она выключает экран и поворачивается к нему:
– Где твой велосипед?
– Слишком холодно, чтобы крутить педали.
– Если надо будет куда-то подвезти – позвони.
– Так и сделаю, – говорит он.
Входная дверь открывается, в комнату влетает холодный ветер.
Этан Мастерс словно бы шагнул в холл «Игрека» прямо со страниц каталога спортивной одежды. Его спортивная куртка и штаны эффектно украшены белыми вставками, новенькие кроссовки «Найк» – только что из коробки, перчатки и вязаная шапочка запорошены свежевыпавшим снежком, а запаса воды на поясе хватило бы на четыре марафонские дистанции. Но самый модный аксессуар – это стильные очки, наполовину скрывающие худое, тщательно выбритое лицо. Вычислительные мощности этого маленького устройства превышают все, что было разработано НАСА за XX век. Это и телефон, и развлекательный центр. Мастерс всегда знает свой пульс и содержание электролитов в крови; знает, где он находится и с какой скоростью движется. Должно быть, после такого досадно переключаться на обычное зрение, чтобы рассмотреть вестибюль.
– Они еще здесь, – произносит Мастерс. – Я же говорил тебе, что мы будем вовремя.
Вслед за ним входит Сара. Насколько Мастерс долговяз, настолько она не вышла ростом; у нее круглое личико маленькой девочки и длинные каштановые волосы, забранные в хвост. В отличие от своего партнера по тренировкам, Сара предпочитает видавшие виды свитера и заштопанные розовые митенки, а ее коричневая вязаная шапочка выглядит так, будто чудом избежала помойки. Они женаты, но не друг на друге: их связывает десять тысяч миль и множество сочных сплетен.
– Все здесь? – спрашивает Мастерс, прислоняясь к стене, чтобы потянуть икроножные мышцы. – Если задержимся, потом придется поднажать.
– Варнер только что поднялся наверх, – говорит Одри.
– Значит, мы не скоро выдвинемся, – замечает Мастерс.
Сара не произносит ни слова. Стрельнув глазками, она берется за телефон и идет вглубь вестибюля.
Лукас идет следом и проходит мимо нее за угол. Там, в дальней части вестибюля, есть длинное узкое помещение, выходящее на плавательный бассейн. Прямо за стеклянной стеной – овал стадиона и беговые дорожки. Пит и оба Дата треплются с какими-то разодетыми, малотренированными бегунами, которые явно имеют отношение к марафонским курсам – и, значит, к тому лысому человеку, который сидит в одиночестве у автомата со спортивными напитками «Гаторейд».
– Сколько бежим, Тренер? – окликает его Лукас.
Человек поднимает на него взгляд. Весело, как какой-нибудь рождественский эльф, он отвечает:
– Всего-навсего шестнадцать.
Можно подумать, что шестнадцать миль – это ерунда. Можно подумать, что он сам собирается бежать. Вот только, судя по одежде, Тренер Эйбл поедет в автомобиле. Может быть, если надо будет, постоит недолго на одном из защищенных от ветра перекрестков. У Тренера больная спина и изрядный вес. Из своих пятидесяти с гаком тридцать лет он работает тренером по бегу в университете Джуэл, занимается с новичками, готовит их к традиционному весеннему марафону.