Лучшая зарубежная научная фантастика

Райаниеми Ханну

ДЖЕДДЕН, ПОБЕГ

Джедден падал восемьдесят лет, мертвый, как камень, бесшумный, точно солнечный луч. Каждые пять лет, сводившиеся к нескольким минутам субъективного времени при с околосветовой скоростью, он включал свои органы чувств и отправлял назад пучок фотонов, чтобы узнать — продолжает ли охотник свое преследование.

Искаженные красным смещением практически до неузнаваемости, фотоны возвращались и сообщали: да, он все еще здесь, погоня не прекратилась. Тогда Джедден вновь закрывал органы чувств, чтобы хоть на краткий миг забыть о том, как выглядит гамма-излучение энергетических полей охотника. Минуло уже несколько десятилетий с тех пор, как беглец рискнул воспользоваться скалярным двигателем. Искажения в пространственно-временном континууме, вызываемые этим устройством, кричали о его местонахождении на весь сектор. Поэтому он включал двигатель на краткий миг, предельно нагружая его и разгоняясь почти до опасного уровня, за

которым его масса стала бы ничтожно мала и торможение было бы уже невозможно. Затем он погружался во тьму, стремительно и молча убегая на таких скоростях, что долгие годы сжимались для него в один час.

Между краткими пробуждениями Джедден видел сны. Он грезил о миллиардах разных жизней, о многочисленных расах и цивилизациях, встреченных Анприн за время долгого путешествия. Глубина истории этого народа поражала так же, как если бы вы, скажем, плыли через зеленые воды лагуны и вдруг увидели под собой синеву континентального шельфа. Задолго до того, как их миры окружили целую звезду настолько, что снаружи было видно лишь слабое инфракрасное излучение, задолго до того, как они вообще прибыли в ту систему и обрели ниточную структуру, Анприн были общительным, любознательным народом и обладали телами. Их интересовали сходства и различия между остальными подвидами Панчеловечества. В спиновых состояниях квантового льда, составлявшего душу Джеддена, хранились записи о сотнях различных цивилизаций. Культуры, обычаи, пути развития — все это было прописано в таких подробностях, что, пожелай он того, Джедден мог потратить миллиарды лет, проживая симулированные жизни. Анприн отправили в тысячелетнее путешествие свой первый исследовательский корабль «Эккад» на солнечном парусе за три сотни лет до того, как начали разрабатывать луну родного мира. Потом, когда они начали превращать астероидный пояс в систему колоний, им пришлось пережить жестокую, затянувшуюся на двадцать тысяч лет войну с прежде неизвестной цивилизацией Окранда. Обреченные на уничтожение окрандцы успели отомстить, превратив собственную планету своих врагов в обугленную каменную глыбу. Впрочем, в результате Анприн переняли у них красивую, но безумно запутанную иерархию каст, общественных статусов и систему законов, разработанную обитателями оформленных в барочном стиле пещер астероидов.

Спустя некоторое время сквозь оортово облако прорвался радиосигнал, поступавший с расстояния в двести световых лет. Так была установлена связь с удивительным народом Жада. От них Анприн получили технологии, позволявшие разделять свои тела на скопления свободных нанонитей, и таким образом они стали цивилизацией второго уровня.

В памяти Джеддена хранилась подробнейшая информация о людях и животных, машинах и растениях, архитектуре и этике — бесчисленное количество всевозможных сведений. И там, среди записей и примечаний, описывавших сотни цивилизаций, можно было найти и рассказ о тех, кто уничтожил Анприн и кто в течение долгих лет преследовал Джеддена, непрестанно, метр за метром сокращая расстояние.

Сам он предпочитал проводить дни и годы, слушая записи великого состязания бардов Баррант-Хой, огромного и медлительного, богатого углеводородами газового гиганта, однажды принявшего в свои объятия один из ранних кораблей-семян (ранний, потому что был всего лишь семенем семени того семени, что было выпущено с мифической Земли). Планета породила восхитительную, полную хрупкого изящества культуру воздухоплавателей, где летающие города возводились на самом краю огромных вихрей, способных поглотить менее крупные планеты. И над всем этим неслись песни — раса парящих пауков, огромных, словно скалы, и хрупких, точно медовые соты, общалась при помощи инфразвуковых волн, распространявшихся на многие километры и менявших даже окружающий климат. Планета совершала оборот вокруг своего светила за срок, примерно равный двум жизням обычных гоминидов. Анприн удалось записать эти песни, спасти их, извлечь из темницы гравитационного поля газового гиганта и возвратить великому Клейду.

Джедден моргнул, возвращаясь в межзвездную гонку. Он почувствовал — точнее, представил — как по щекам стекают слезы, рожденные пронзающей его душу мелодией. Вокальные партии могли растягиваться на целые сутки, а хоралы — на дни. Он тонул в музыке. Отрешался хотя бы на миг от ощущения собственного тела — этой грубой, неудобной оболочки, сотканной изо льда и энергетических потоков.

Двигатели Охотника выдавали свое местоположение на площади в тысячу квадратных световых лет. Они были примитивными и изначально медлительными, но в отличие от скалярного привода самого Джеддена — более легкими и не требующими дозаправки. Вполне возможно, что Охотник был, как и его жертва, просто призраком, душой заточенной в квантовом чипе на основе бозе-конденсата, [119] зарождающимся сознанием на поверхности огромного корабля. Преследователь приближался, но не сильнее, чем рассчитывал Джедден. Только ошибка в вычислениях могла привести к гибели в межзвездных войнах. Подсчеты не были простыми, но весьма точными.

119

Бозе-конденсат —

агрегатное состояние материи при температурах, близких к абсолютному нулю. (Примеч. пер.).

Две сотни и еще три года до встречи. Враг близок и, быть может, настолько, чтобы его уже ослепила жажда. Ошибки в вычислениях и самообман — вот подлинные убийцы в космосе. А еще имеет значение удача. Два века. Еще немного можно поспать.

Среди всех миров был только один, который он никогда не отваживался посетить: нежно-голубая слеза Тей. Там лежали суперпозиции всех спиновых состояний тех жизней, какие бы он мог прожить. Любимые, дети, друзья, увлечения и обязанности. Там была Пужей. И Кьатай. Он мог сделать все, чего бы ни пожелал: верность Пужей; разделение Кьатая. Тот не стал бы Одиноким.

Одиночество. Теперь, после путешествия в восемьдесят световых лет и еще многие десятки до того, как он сможет отдохнуть, Джедден понимал подлинное значение этого слова.

Даже удивительно, насколько безболезненно все совершилось. Даже когда пряди, на которые распалась Сериантеп, вонзились в клетки тела Торбена, считывая и копируя нейронные потоки, даже когда угасал плотский он и рождался нанотехнологичный — боли не было. Только ощущение чуда и словно расширение себя до бесконечности во все стороны разом, а еще — новое рождение. Точнее, антирождение, возвращение в первобытные, соленые воды. Пока сгусток переплетенных прядей медленно, но уверенно падал навстречу мировому океану, Торбен все еще осознавал себя собой, человеком, личностью, телесным существом. Но затем они утонули и растворились в море кишащих нитей, и на него со всех сторон обрушился хор голосов, самостей, воспоминаний, подобных шумному морскому приливу. Каждая жизнь во всех своих подробностях. Внезапно открывшиеся чувства, за пределами основных пяти, приносили все новые и новые ощущения. Прежде с той, что называлась Сериантеп, его связывали только интимные отношения. Теперь же, войдя в это новое общество, он подключился к ней. Он осознал, что правительство Анприн — ему стала очевидной причина того, почему так затянулись переговоры: они просто не находили точек подлинного соприкосновения — сейчас разворачивало память его личности, чтобы создать подробную карту Тей и населяющего ее народа. Точнее, они познавали жизнь и Аспекты одного отдельно взятого ученого-физика.

Музыка. Все воплощалось в музыке. Насколько он мог понять, колония Анприн «Спокойная Тридцать Три», а с ней и еще пятьсот восемьдесят два мира должны были пересечь расстояние в сто девятнадцать световых лет, чтобы достичь звезды Милиус 1183.

Сто девятнадцать лет, которые сожмутся в восемь месяцев, в течение которых прекратит свое существование Торбен Рэрис Орхун Фейаннен Кекйай Прас Реймер Серейджен Нейбен. Разложившись на нити, он мог и время, и самого себя изменять как угодно. Для личности Джедден минуло порядка двадцати субъективных лет, прежде чем он заслужил чин опытного и оригинального мыслителя в физическом научном сообществе Анприн. Их форма существования только обострила его виденье и понимания чисел. Его проницательность и одаренность позволяли подходить к старым проблемам с неожиданных сторон. Так что его запрос на получение корабля-осколка, когда их флот прервал релятивистский прыжок на краю очередного оортова облака, стал пустой формальностью. Это было большое судно, заправленное топливом под завязку и способное изучать топологию пространства-времени внешних пределов пояса Куипера в течение года, десяти, ста лет.

Так ему удалось избежать аннигиляции.

Ошибки в вычислениях убивают. Недостаток бдительности убивает. Слепая самоуверенность убивает. Враг спланировал, как заманить их в свою западню, просчитав все на несколько столетий вперед. Нападение на систему Тей оказалось простой диверсией; тридцать восемь тысяч приближающихся кораблей в основной своей массе были обманкой. «Корабли», состоящие разве что из двигателя и навигационной системы, сопровождала только горстка настоящих боевых крейсеров. Уже в тот миг, когда, сверкая отраженным светом полуденного, летнего солнца, неуклюжая и медлительная флотилия Анприн покидала небеса Тей, вражеский флот готовился нанести удар в системе Милиус 1183. Противник в течение многих десятилетий проявлял подлинную осторожность, стараясь ничем не выдать себя, и год за годом копил силы и постепенно модернизировал систему. Карающий молот был уже вознесен и начинал опускаться на головы Анприн.

Слепота. Беглецы обнаружили небольшую красную звезду на приемлемом расстоянии от своего слабо обеспеченного флота. Там была вода; целые планеты воды, которая была нужна Колониям, чтобы оторваться наконец от Врага и укрыться в одном из скоплений, окружающих галактическое ядро. В своей поспешности они совершенно упустили из вида тот факт, что Милиус 1183 — двойная система. Вокруг усталого красного карлика с периодичностью в восемь часов обращалась нейтронная звезда. И почему-то никто не обратил внимания, что она исчезла.