Лучше бы измена
Шрифт:
– Я? Ничего. Ты можешь заказать пиццу, сводить нас в ресторан или приготовить все самостоятельно. Выбор за тобой, любимый, – и похлопав его по плечу, я направилась в ванную.
Никогда еще я так не жалела, что у нас однокомнатная квартира. Хотя, может, и хорошо, что единственное место, где я могу побыть одна, заперевшись от мужа – ванная?
Как же давно я не лежала в пене…
И, кажется, у меня сохранились соли для ванн…
Глава 7
Я даже не
Рабочий день у нас начинался в одно и то же время, поэтому для него не составляло трудности завести меня по пути на работу. А вот заканчивался он у меня на час позже, так что обратно я добиралась на общественном транспорте.
Я прикрыла глаза, отгоняя глухое раздражение, которое появлялось каждый раз, когда я задумывалась над этим.
Вова приезжает раньше меня на час-полтора, а когда я захожу в магазин, за продуктами – и на все два часа… При этом заставить его приготовить еду для нас – невозможно…
Сегодня, разозленная всеми вчерашними событиями, я даже и не подумала винить в этом себя.
Мол, сама, дура, виновата.
В начале отношений я сама так хотела произвести положительное впечатление, что взяла на себя все домашние функции. И вроде это нормально: женщина с тряпкой, женщина за плитой, женщина с утюгом… Но ведь и мужчина в таком случае должен быть «охотник-добытчик»? А у нас опять все не так.
Когда работала продавцом, зарплаты еще более-менее совпадали, а как я в секретари ушла – моя повыше стала. И вот парадокс. Зарплата больше, а уважения со стороны Вовы – меньше. Хотя, было ли оно вообще?..
Я качнула головой, отгоняя совсем уж депрессивные мысли из головы, и взгляд сам собой остановился на ящиках рабочего стола. Вспомнился вчерашний взгляд Вовы…
– Нет, я так с ума сойду!
Вскочив со стула, я подошла к огромным панорамным окнам и распахнула створки, пользуясь тем, что Павел Олегович вместе с москвичами сегодня катается по городу, знакомясь с основными клиентами.
Температура в кабинете падала, а моя голова и не думала остужаться. Перед глазами так и стояла темная спальня и я, пытающаяся в ночи открыть запертый на ключ ящик.
Тогда я еле удержалась, чтобы не разбудить Вову и не заставить его открыть этот чертов стол и, как на допросе, ослепляя лампой, показать все содержимое. Но это был бы уже перебор.
Наверное…
Я прошлась по приемной, чувствуя, как меня продолжают разрывать эмоции.
Хотелось разобраться. Понять, что делать дальше.
Я же неглупая. Я понимаю, что нежелание не то что заводить, а даже думать об общем ребенке, это не тревожный звоночек. Это набат.
Это совершенно ненормально для любящей семейной пары…
А мы были именно такой парой. Ведь были же?
Я сбилась с шага и остановилась, чувствуя, как от хождения по кругу у меня закружилась голова.
Держась
… С другой стороны, я ведь тоже не задумывалась о детях. Точнее, я упрямо гнала эти мысли из своей головы.
А что это может означать? Мою неготовность их заводить или мое нежелание заводить их с Вовой?..
Так чем я лучше его?..
«Всем!», – с уверенностью сказала бы сестра, вздумай я это с ней обсудить, но я не буду.
Она не объективна по отношению к моему мужу… А стоит ей начать на него нападать, я буду воспринимать все в штыки, так что нормального диалога не получится.
Придется взрослеть.
В этот раз я не буду ни с кем делиться своими переживаниями. Теперь я сама постараюсь во всем разобраться. На трезвую голову.
Кстати, чересчур проветрившуюся…
Выдохнув, я с удивлением обнаружила, что обуревавшая меня со вчерашнего вечера злость – поутихла. Всего-то и нужно было, что открыть окно в не самую теплую весеннюю погоду и пообещать себе во всем разобраться, не пряча голову в песок.
Закрыв окно, чтобы неожиданное спокойствие не выдуло из меня резким порывом ветра, я на удивление продуктивно отработала положенные рабочие часы. А когда пришло время идти на встречу со свекровью – уверенно натянула на себя пальто и, закрыв кабинет на ключ, спустилась вниз.
Черная приора уже ждала меня возле выхода из здания, загораживая другим выезд.
– Маш, давай скорее, мне уже два раза сигналили, объезжая, – вместо приветствий, нервно произнес муж.
Вполне обыденная фраза, а я себя вдруг ощутила воздушным шариком, в которую кто-то забавы ради воткнул иголку. Так же как из шарика воздух, из меня стремительно начало вылетать спокойствие.
Все еще можно было спасти. На «шарик» приклеить кусочек скотча, а мне сказать пару ласковых слов…
Но тут в игру вступила Людмила Ивановна.
– Здравствуй, Машенька, – приторно улыбнулась она мне с переднего сидения, пока Вова, визжа покрышками, резко стартовал. – А ты раздобрела с нашей последней встречи. Порадуешь меня новостями? На каком ты уже месяце?
Скулы свело от неискренней улыбки.
– Мой вес не изменился, Людмила Ивановна.
Мама Вовы развернулась ко мне, чуть оттопырив слишком сильно сжимавший ее ремень, и обиженно спросила:
– То есть, хороших новостей не будет?..
Конечно. У нас же других хороших новостей быть и не может. Только беременность…
Со своего сидения я отлично могла разглядеть лицо мужа, оставшееся безучастным.
В голове вдруг родилась очень интересная мысль: а Вова хоть раз вступался за меня перед своей мамой? Хоть раз делал мне комплименты при ней, или продолжал притворяться мебелью, пока мне говорят не самые приятные вещи?
Вроде не оскорбления, но и комплиментом это не назовешь.