Лучше, чем идеально
Шрифт:
Следующие двадцать минут мы проводим собираясь. Она не смотрит в мою сторону, когда мы выезжаем из кемпинга и направляемся к нашему следующему месту назначения.
— Хочешь поговорить о прошлой ночи? — спрашивает она.
— О той части, где ты заигрывала с теми парнями, или о той, когда просила меня обнять тебя?
— Я не заигрывала с теми парнями. Мы разговаривали о футболе.
— О, все правильно. Тебе нравятся только те парни, которые играют в футбол.
— Что ты имеешь в виду? — Когда я не отвечаю, она говорит: — Может нам
— Это же отлично. Никакого эмоционального участия. Никаких обязательств. Вот, что я называю идеальными отношениями.
— Это то, что я называю распутством, — она изгибает верхнюю губу в отвращении. — Мне жалко твою будущую жену. Она обречена быть очень одинокой женщиной.
— И мне жаль твоего будущего мужа, которому суждено разочаровать тебя и твои высокие ожидания.
— Высокие ожидания? Мои ожидания не высоки.
— Правда? Тогда не жди, что я буду твоей грелкой каждую ночь.
— Я и не жду.
Эштин утверждает, что ей необходимо тренироваться каждый день, даже притом, что мы в пути. Девушка предана своему делу, я дам ей хоть это. Она ищет в телефоне ближайший парк, но ничего не находит, так что, в конце концов, я еду кругами, высматривая открытую площадку.
Мы находим старшую школу с футбольным полем на заднем дворе.
— Сюда? Это лучше чем парк, потому что ты можешь бить по настоящим воротам, а не воображать их.
— Я не могу тренироваться здесь. Это частная собственность школы. Кроме того, кругом забор и ворота заперты, — Эштин качает головой.
Я искоса смотрю на нее.
— И?
— Не думаешь ли ты о незаконном проникновении, — говорит она.
— Да.
Она продолжает протестовать, пока я паркуюсь рядом с полем.
— Да ладно тебе, — говорю я. — Сейчас лето и никого здесь нет. Поверь мне, в этом нет ничего страшного. Никто не заметит.
Я иду к воротам. Эштин остается в машине еще на несколько секунд, а затем идет следом, захватив футбольный мяч и подставку для него с заднего сидения.
— Это плохая затея, Дерек, — говорит она с паникой в глосе. — Я не делаю ничего противозаконного. Я не могу делать что-то противозаконное. Если нас поймают...
— Успокойся, Лапочка. Нас не поймают.
Я изучаю замок и понимаю, что быстро его открою. В Реджентсе мы с моим другом Сэмом насколько недель тренировались во взломе замков, для того чтобы мы смогли попасть ночью в кафетерий и стащить еду из холодильников.
— Ты отморозок, — говорит Эштин, когда замок щелкает, открываясь, и я веду ее на покрытое травой поле.
Отморозок или нет, теперь она получила место для тренировки.
Я прислоняюсь к штанге и наблюдаю, как она занимает позицию.
— Не думаю, что ты захочешь, чтобы я показала тебе как держать мяч так, чтобы я смогла выбить его у живого человека?— спрашивает она.
— Нет, — говорю я. — Не хочу.
Она пожимает плечами, затем без особого
— Хочешь ловить мяч после моего броска? — спрашивает она. — Так мне не придется бегать за ним каждый раз. Дело пойдет гораздо быстрее.
— Нет, — снова говорю я. — Не хочу.
— Ленивый осел, — бормочет она, хватая мяч и устанавливая его, в этот раз на пятой линии.
Она больше часа устанавливает и пинает мяч. Всякий раз, как она бьет, мяч пролетает сквозь ворота. Я вижу концентрацию на ее лице в момент, когда она делает успокаивающий вздох и прикидывает, с какой силой ей надо пнуть, прежде чем ее нога коснется мяча.
Девчонка производит хорошее впечатление.
После тренировки мы возвращаемся на дорогу. Она откидывается назад и закрывает глаза, кивая в такт музыке в своих наушниках и не обращая внимания ни на что вокруг.
Я привожу нас к следующему кемпингу, это небольшой частный кемпинг рядом с Оклахома-Сити. В нем только четыре участка для разбивки лагеря, и два из них пустуют. Эштин продолжает хранить молчание, пока мы ставим палатку и умываемся в уборных около въезда.
Наша стоянка окружена деревьями. На участке рядом с нами расположилась пожилая пара — Ирвинг и Сильвия. Мы познакомились с ними на обратном пути из уборных, когда они сидели возле своей палатки за столом.
Еще светло, так что Эштин берет мячи из машины и снова отрабатывает удар. Сначала она разминается, и я обнаруживаю, что наблюдаю за ней, как за звездой спортивного шоу или какой-нибудь развлекательной программы на телевидении. Она оборачивается ко мне.
— Ты смотришь на меня?
— Нет.
— Иди сюда.
— Зачем?
— Просто… иди сюда.
Я подхожу к ней. Она приподнимает один из мячей, подбрасывая его ногой, и протягивает его мне.
— Ты помнишь, как бросать?
Да. Я смотрю на мяч так, словно никогда раньше не держал его в руках.
— По правде, нет.
— Но твой отец играл с тобой в мяч, когда ты был маленьким, Дерек?
— Он был занят, защищая нашу страну, — говорю я, хотя это правда только на половину.
Он большую часть времени был занят, защищая нашу страну, но научил меня бросать мяч. Когда мне было восемь, я постоянно просил родителей поиграть со мной в футбол, чтобы я мог потренироваться в закручивании мяча. Я никогда не переставал играть в мяч и упрашивал всех вокруг пойти со мной на поле, чтобы я мог потренироваться.
Протягиваю мяч ей назад, но она отталкивает мою руку.
— Ты левша или правша?
— Правша.
Она берет мои пальцы и размещает их на мяче, затем объясняет мне как его бросать.
— Основа в том, чтобы позволить ему скатиться с твоих пальцев. Уверена, ты вспомнишь, как только попробуешь.
Я притворяюсь, как будто впервые держу мяч и стараюсь не улыбаться, когда она проводит мне подробный инструктаж.
— Если ты такой эксперт по броскам, — говорю ей. — Почему ты не квотербек?