Лучше подавать холодным
Шрифт:
– Пожалуйста.
– Я – Мон… что? – Она готовилась к объяснениям. К тому, что ее поднимут на смех. А то и вздернут на ближайшем столбе. Но уж никак не пригласят войти.
– Вы – генерал Меркатто. – Он скривил бледные губы в каком-то подобии улыбки. – И вас ждут. Но мне нужен ваш меч.
Монца, отдавая оружие, нахмурилась. Расставаться с ним хотелось еще меньше, чем быть спущенной с лестницы.
В мраморном зале за входом находился большой бассейн, окруженный высокими колоннами, грязная вода в котором воняла гнилью. Старый враг Монцы, великий герцог Рогонт, одетый в светло-серый мундир, разглядывал, сосредоточенно сжав губы, разложенную на складном столе
– Она, – сморщившись, сказал один.
– Мер… кат… то, – процедил второй с таким видом, словно само имя ее было отравой.
И было, конечно, – для них. Этих самых людей она оставляла в дураках несколько последних лет подряд. А чем большим дураком является человек, тем меньше ему хочется таковым выглядеть. Но, как писал Столикус, «генералу, чьи силы меньше, следует всегда наступать». Поэтому она подошла к ним без всякой спешки, небрежно уперев в бок перевязанную левую руку, словно купальня эта принадлежала ей и сама она была увешана оружием с ног до головы.
– Никак это принц благоразумия, герцог Рогонт?.. Приветствую, ваша осторожность. Экие гордецы вокруг вас собрались… и не скажешь, что провели семь лет, отступая. Ну, хоть сегодня вы не отступаете. – Она сделала паузу. – Ой, погодите. Отступаете же.
Несколько офицеров гневно вздернули подбородки, еще несколько раздули ноздри. Но сам Рогонт лишь неторопливо поднял на нее, оторвавшись от карты, темные глаза – немного усталые, может, но по-прежнему вызывающе красивые и спокойные.
– Генерал Меркатто, какая радость! Хотелось бы мне встретиться с вами после великой битвы, желательно, как с павшей духом пленницей. Но победы мои, увы, немногочисленны.
– Редки, как снег среди лета.
– А вы в ореоле славы. И под вашим торжествующим взором я чувствую себя совершенно беззащитным. – Он глянул в сторону входа. – Но где же нынче ваша неодолимая Тысяча Мечей?
Монца цыкнула зубом.
– Ее позаимствовал у меня Карпи Верный.
– Без спросу? Экий… невежа. Боюсь, вы во всем воин, и недальновидный политик. А сам я, боюсь, наоборот. Может, слова и наделены порою большей силой, чем меч, как говорил Иувин, но на своем горьком опыте я узнал, что бывают времена, когда острый металл ничем не заменишь.
– Такие, как Кровавые Годы.
– Именно. Все мы пленники обстоятельств, и обстоятельства в очередной раз не оставляют мне иного выбора, кроме горького отступления. Благородный Лирозио, герцог Пуранти и хозяин этой прекрасной купальни, был самым верным и воинственным союзником, какого только можно представить, когда армия герцога Орсо находилась еще за лиги от неприступных стен Масселии. Слышали бы вы скрежет его зубов, видели бы меч, рвущийся из ножен и жаждущий пролить горячую кровь.
– Поговорить о сражениях многие любят. – Монца обвела взглядом мрачные лица советников Рогонта. – Некоторым нравится еще и рядиться в мундиры. Но вот кровью их марать – это уже другое дело.
Павлины вновь принялись гневно задирать подбородки, но Рогонт только улыбнулся.
– К такому же печальному выводу пришел и я. Теперь в неприступных стенах Масселии пробиты бреши. Благодаря вам Борлетта пала. Благодаря вам и Виссерин горит. Армия Орсо, которой помогают ваши бывшие соратники, Тысяча Мечей, подобралась к самому порогу Лирозио. И энтузиазм отважного герцога изрядно поугас. Сильные мира сего непостоянны, как текущая вода. Мне следовало выбрать союзников послабее.
– Несколько поздно об этом думать.
Герцог
– Слишком поздно… слишком поздно – такова будет моя надгробная эпитафия. К Душистым Соснам я прибыл с опозданием на два дня, и торопыга Сальер успел сразиться и проиграть без меня. Поэтому Каприле остался без защиты перед вашим многими засвидетельствованным гневом. – То была версия дураков, но Монца придержала свое мнение при себе. На время. – К Масселии я прибыл со всем своим войском, готовый защищать от вас великие стены и блокировать брешь в обороне Этриса, и обнаружил, что город вы захватили днем раньше, успели вычистить его и защищаете стены уже от меня. – Снова оскорбительная ложь, и снова Монца промолчала. – Затем Высокий Берег, где меня всячески придерживал покойный ныне генерал Ганмарк. В то время как тоже уже покойный герцог Сальер, который принял твердое решение не дать вам оставить его в дураках во второй раз, был-таки оставлен вами в дураках во второй раз. И войско его рассеялось, как мякина на ветру. Поэтому и Борлетта… – Он ткнул большим пальцем в пол, высунул кончик языка и изобразил неприличный звук. – Поэтому и храбрый герцог Кантейн… – Провел пальцем по горлу и повторил звук. – Слишком поздно, слишком поздно. Скажите, генерал Меркатто, как вам удается всегда попадать первой на поле боя?
– Встаю рано, до рассвета, знаете ли… проверяю, в ту ли сторону я иду, и никому не даю себя остановить. Да… еще я и в самом деле стараюсь туда попасть.
– Это вы о чем? – спросил юнец рядом с Рогонтом, чья физиономия была еще кислей, чем у прочих.
– О чем? – Монца вытаращилась на него с видом деревенской дурочки, потом повернулась к Рогонту. – О том, что вы могли добраться до Душистых Сосен вовремя. Но предпочли замешкаться, зная, что гордый жирный Сальер описается, не успев снять штанов, и растратит, скорей всего, все свои силы, независимо от того, выиграет или нет. Он проиграл и выглядел дураком, а вы – более мудрым партнером, на что и надеялись. – Настал черед Рогонта хранить осторожное молчание. – И до бреши вы могли добраться вовремя. Но для вас было удобнее опоздать и позволить мне преподать тот самый урок гордым массельцам, который был в ваших интересах. То есть заставить их покорно слушать вашу благоразумную светлость.
В зале, пока она говорила, стояла абсолютная тишина.
– Когда вы поняли, наконец, что время истекает? Что ваши опоздания привели к тому, что союзники стали слишком слабы, а Орсо – слишком силен? На Высокий Берег вам наверняка уже хотелось успеть вовремя, но помешал Ганмарк. Прикидываться хорошим союзником к тому времени было… – Она подалась вперед и шепнула: – Слишком поздно. Ваша политика заключалась в том, чтобы утвердить себя как сильнейшего из партнеров ко времени выигрыша Лиги Восьми и стать среди них первым. И замысел был неплох, и исполнение тоже. Если не считать того, конечно, что выиграл Орсо, а Лига Восьми… – Монца высунула кончик языка и адресовала неприличный звук всему собравшемуся здесь цвету мужественности. – И кончено с вашим «слишком поздно», засранцы.
К ней, сжимая кулаки, шагнул самый отчаянный из всего выводка «храбрецов».
– Не желаю больше этого слушать! Вы… вы – дьявол! У меня отец погиб при Душистых Соснах!
Похоже, причины мстить нашлись бы у каждого человека на земле. Но Монца так настрадалась сама, что сострадать другим сил уже не имела.
– Спасибо, – сказала она.
– Что?
– Поскольку ваш отец наверняка был в стане моих врагов, а цель сражения – их убить, смерть его я воспринимаю как комплимент. И вряд ли требуется объяснять такие вещи воину.