Лучше поздно
Шрифт:
– Не пытайтесь изображать непонимание, у вас плохо получается, - он устало морщится.
– Ладно, мазь можно опустить - вы помогали мальчикам - но остальное? Кровать - думаете, я не обратил внимания, где проснулся сегодня утром? Горячее молоко. Плед. И эти трогательные попытки запихнуть в меня побольше еды. Почему вы обо мне заботитесь - именно вы, Поттер? Вы хоть понимаете, насколько это противоестественно?
– Что противоестественного в том, чтобы заботиться о человеке, который болен и потерял много сил?
– хмуро говорю я.
– Вы ведь обо мне заботились, когда мне нужна была помощь, и я тоже не понимаю, зачем вы это делали.
Он непонимающе
– Не помню, чтобы я когда-либо говорил с Дамблдором о чем-то подобном, - тихо произносит он.
– Но, впрочем, речь не обо мне. Если даже отвлечься от того, что вы ненавидели меня в школе...
– но вы ведь аврор, хоть и начинающий, и заботиться о таком, как я - вы ведь помните, кем меня считает ваш начальник?
– вам просто по должности не положено. Вам предписано всячески меня унижать, чтобы я ни на секунду не забывал о том, что я мразь, - он произносит это очень спокойно, и меня невольно передергивает.
– И вчера у вас был великолепный повод унизить меня так, как вам, должно быть, и не мечталось, а вы, - он запинается, но договаривает до конца, - сделали все, чтобы избавить меня от унижения. Вы хоть понимаете, - он сглатывает, и на впалых щеках выступают красные пятна, - не предложи вы мне… помощь - и через пять минут я умолял бы вас, в ногах бы валялся, а вы… - задохнувшись, он умолкает, но после мучительной паузы все же заканчивает: - вы не воспользовались такой блестящей возможностью сбить с меня спесь, как выражается ваш начальник.
– Я не Блэкстон, - угрюмо говорю я.
– Мне не нравится унижать людей.
– А кто вам сказал, что ему это нравится?
– спокойно возражает Снейп.
– Может быть, Джоэлу - но не Блэкстону, для него это просто работа, так сказать, производственная необходимость. И потом, я ведь для него не человек, он считает меня…
– Мразью. А я так не считаю. Для меня вы не мразь, - глухо выговариваю я.
– Вы сожалеете о том, что сделали. Вы пытались как-то загладить свое предательство, помогая детям. Вы и сейчас им помогаете - вот скажите, почему вы вчера воспользовались магией, прекрасно зная, чем это грозит, или варили сегодня это зелье - у вас что, вдруг избыток крови образовался и вы решили от него избавиться?
– А вы предпочли бы, чтобы кто-то погиб?
– отвечает он вопросом на вопрос, и я немедленно этим пользуюсь:
– Вот видите. Для вас это было настолько естественным, что вы даже не пытаетесь ничего объяснять - а я и не настаиваю: мотивы этих ваших поступков мне понятны. А остальных? Вы убили Дамблдора и предали Орден не из страха или корысти, это я уже понял, но тогда почему? Вы не знаете. И я не знаю. Но клянусь, что узнаю. А пока я не это выяснил, я буду относиться к вам не так, как велит начальство, а так… как считаю нужным. По обстоятельствам. А школьная ненависть, - заканчиваю я, усмехнувшись, и усмешка неожиданно получается почти снейповской, - вы не допускаете мысли, что ребенок в конце концов вырастает и способен избавиться от некоторых стереотипов и заблуждений?
Да уж, от одного из стойких школьных заблуждений - насчет внешности бывшего учителя и… эээ… степени его привлекательности - я за эти дни точно избавился. Правда, об этом ему лучше не знать… пока, во всяком случае. Хотя при его-то наблюдательности вычислить, что меня тянет к нему совершенно определенным образом, наверное, ничего не стоит. Ну вот зачем, спрашивается, он так внимательно
– Да, вы действительно… выросли. Или, возможно, я в свое время чего-то в вас не разглядел. И, пожалуй, был неправ, сказав вам недавно, что вы ничему не научились у Дамблдора. Думаю, главному вы все же успели у него научиться - человечности.
Это что, похвала или констатация факта? Щекам вдруг становится жарко, и я смущенно опускаю глаза, но он, словно не заметив моего смущения, продолжает:
– Но тогда, если позволите… нет, не вопрос, а небольшой совет. С такими личностными качествами и задатками вам нечего делать в аврорате. Вы напрасно выбрали эту профессию - она не принесет вам никакого удовлетворения, только искалечит душу.
Я возмущенно открываю рот, чтобы возразить - и осекаюсь. Конечно, он не может быть прав… но сколько раз за последние дни, думая о работе авроров - их нежелании расследовать темные пятна в снейповском прошлом, их методах ведения допросов, их неоправданной жестокости - я испытывал раздражение и злость?
– Вам присуще стремление восстановить справедливость и докопаться до истины - чем вы успешно занимались в школе, к сожалению, в ущерб знаниям - и вы, наверное, считаете, что в этом и заключается цель аврорской деятельности, - продолжает Снейп.
– Но вы ошиблись - любой настоящий аврор стремится не восстановить справедливость, а наказать виновных - и так, чтобы остальным, как говорится, неповадно было. А степень виновности конкретного человека авроры определяют сами - и не особенно утруждают себя расследованием обстоятельств дела. Разве иначе ваш крестный провел бы тринадцать лет в Азкабане?
Я снова пытаюсь возразить - и вновь умолкаю. Вот тут крыть мне нечем. Разве кто-нибудь из задержавших Сириуса посреди взорванной магловской улицы поверил его рассказу про Петтигрю? Да ведь, - я до боли прикусываю губу, вдруг осознав это простой факт, - достаточно было применить к нему легилименцию или Веритасерум - уж у него-то с памятью все было в порядке - чтобы понять, что он невиновен. Но к чему, когда доказательства вины столь очевидны? Преступник задержан, магический мир успокоился - чего же еще желать? Кстати, Стэн Шанпайк до сих пор в Азкабане, вдруг вспоминаю я. Несколько раз я пытался поговорить об этом с Блэкстоном, но он каждый раз искусно уводил разговор в сторону.
Получается, что Снейп все же… прав? Человек - это его выбор, говорил Дамблдор… Значит, я, несколько лет мечтая об этой работе, в результате сделал не тот выбор?..
– А вы-то сами?
– внезапно вырывается у меня.
– В смысле?
– Снейп удивленно приподнимает бровь.
– Вас, с вашими… личностными качествами и задатками - каким образом вас занесло к Пожирателям Смерти? Вы что, с детства мечтали очистить этот мир от маглов и маглорожденных - или к чему там призывал Волдеморт?
Выпалив это, я тут же жалею о вырвавшихся словах, но уже поздно. Вздрогнув, словно от удара, Снейп на секунду прячет лицо в ладонях, а когда опускает руки… Мерлин, ну почему я такой идиот? Правда, я и так собирался спросить его об этом - но уж сегодня, когда он спас двум маглорожденным жизнь - причем сделал это сознательно - можно было удержаться… А я не удержался - и теперь вынужден наблюдать, как утомленное, но вполне живое лицо в считанные секунды превращается в посмертную маску с пустыми мертвыми глазами.