Лучше умереть!
Шрифт:
— Не сейчас: пусть спокойно пообедают. Когда они закончат, тогда — пожалуйста, но не раньше.
Хозяйка согласилась, что так будет лучше; художник заказал обед и с аппетитом принялся за еду. Мадлен, обслуживавшая парочку, за чем-то спустилась вниз; хозяйка спросила у нее:
— Господин Дюшмэн уже пообедал?
— Да, я как раз собираюсь нести им кофе.
— Тогда передайте ему, что здесь, в обеденном зале, сидит человек, который хотел бы с ним поговорить.
Мадлен отправилась исполнить поручение. Рауль и Аманда встревоженно
— Попросите этого господина подняться сюда.
Служанка отправилась в обеденный зал.
— Но черт возьми! — воскликнула Аманда, обращаясь к Раулю. — Будь в конце концов мужчиной! Побледнел, будто за тобой сам комиссар полиции с кучей жандармов нагрянул!
В этот момент дверь кабинета отворилась. На пороге, держа в руке шляпу, стоял приведенный Мадлен Этьен Кастель. Служанка удалилась, прикрыв за собой дверь. Аманда и Рауль поспешно встали, приветствуя гостя.
— Надеюсь, сударыня, что вы простите меня за столь бесцеремонное вторжение, — сказал вошедший, — но мне крайне необходимо поговорить с господином Дюшмэном.
— Мне сказали об этом, — промямлил Рауль в растерянности, — и я просил пригласить вас сюда.
Этьен многозначительно посмотрел на Аманду. Рауль, увидев это, поспешно добавил:
— Вы можете говорить при барышне; у меня нет от нее секретов.
Художник поклонился. Затем сел и, заметив, в каком волнении пребывает молодой человек, произнес:
— Похоже, мое появление несколько встревожило вас. Для этого нет никаких причин. Успокойтесь! О чем бы я ни говорил, о чем бы ни спрашивал, не принимайте меня за врага; дело обстоит совсем наоборот: я готов протянуть вам руку помощи, если вдруг вы в таковой нуждаетесь.
Прежде всего давайте познакомимся. Меня зовут Этьен Кастель, я художник и живу на улице Асса. Вам, должно быть, совершенно непонятно, каким образом я отыскал вас, да еще здесь; так вот: в Жуаньи я узнал, что вы пострадали в железнодорожной катастрофе и были на лечении в Буа-ле-Руа.
— А! Значит, вам сказали в Жуаньи…
— Да, милейший; я узнал об этом от секретаря мэра.
Дюшмэн смертельно побледнел.
— И в первый раз я приехал сюда три дня назад в надежде застать вас здесь. Мне сказали, что вы уже уехали, но как-нибудь в воскресенье намеревались опять наведаться. И я сразу же решил, что буду приезжать сюда каждое воскресенье в надежде на встречу с вами. И вы, наверное, понимаете, что подобное решение не могло быть не продиктовано весьма вескими причинами…
— Разумеется!
— Я сейчас объясню, что именно привело меня в мэрию Жуаньи, откуда, похоже, вы просто вынуждены были уволиться. Это так?
— Увы, сударь, действительно так.
— Я приехал, чтобы выяснить, кому был выдан некий документ, в котором идет речь о помещении ребенка в приют.
У Дюшмэна на лбу выступил холодный пот. Художнику невольно стало жаль несчастного
— Я уже просил вас не волноваться. Не пугайтесь же так и извольте выслушать меня. Вы мне не доверяете?
— Нет, что вы, сударь!
— Когда я показал мэру этот документ, он, похоже, очень удивился. Тут же, в моем присутствии, он учинил нечто вроде расследования, в результате чего выяснилось, что документ был попросту украден.
— Значит, я пропал! — не выдержал Дюшмэн.
— Я постараюсь выручить вас, если вы честно ответите на мои вопросы. Этот документ из архива в самом деле изъяли вы?
— Да!
— Вы продали его?
— Нет, не продал, а отдал в обмен на оказанную мне услугу.
— Увы, это одно и то же, ибо услуга, о которой идет речь, была самым непосредственным образом связана с денежными проблемами. Ну ладно, не будем спорить. Поскольку расписка в получении бумаги отсутствует, мы не смогли выяснить, кому же был выдан тот документ. Мне крайне необходимо знать это, и вы мне сейчас все расскажете. Вашим искусителем, похоже, был некий барон де Рэйсс?
— Да!
— И давно вы знакомы с ним?
— Я никогда прежде не видел его. Звучит невероятно, но тем не менее клянусь, что так!
— Значит, вы отдали документ этому человеку, даже не зная, кто он! И вы совершили преступное деяние ради какого-то субъекта, которого и видели-то впервые! Но как же он исхитрился превратить вас в столь послушное орудие?
— Ах, сударь! Он спас меня от суда присяжных.
— Да уж скорее не спас, а подвел вас под него!
— Я не осознавал тогда, насколько преступно то, что я делаю. Впрочем, вот как было дело.
И Дюшмэн подробно рассказал о том, как в Жуаньи он познакомился с бароном де Рэйссом и что тот ему наплел, дабы заполучить злосчастный документ. Этьен выслушал его с глубочайшим волнением.
— Этот человек располагал всеми необходимыми сведениями! — сказал художник. — Откуда же он их знал? Теперь важно отыскать его. Вы случайно не знаете его адреса? — добавил Этьен, обращаясь к Аманде.
— Откуда же мне знать? — с возмущением спросила Аманда.
— Я спрашиваю вас по той причине, что вы весьма близко знакомы с ним: вы целую неделю провели вместе здесь, в приятном уединении.
Аманда, кусая губы, покраснела до корней волос.
— Ну же, не стоит ничего скрывать. Я же сказал, что я вам друг, а мог бы стать и врагом. Мэр Жуаньи написал обо всем прокурору Парижа. Вас будут разыскивать, господин Дюшмэн, и непременно найдут. И подвергнут допросу — вам все равно придется обо всем рассказать. Если же вы сейчас мне поведаете об этом со всей откровенностью, не скрывая ничего, я использую все свое влияние — а оно, смею вас заверить, весьма значительное — для того, чтобы пресечь какие бы то ни было попытки преследования в отношении вас. Если вас уже разыскивают, то розыск немедленно прекратится, даю вам честное слово!