Лучшее эфирное время
Шрифт:
Захлопывая дверцу автомобиля, Филипп услышал сдавленные крики за сценой. Было почти невозможно расслышать что-либо сквозь звуконепроницаемые стены, но Филипп почувствовал неладное.
Он толкнул тяжелые двери и от неожиданности замер – перед ним открылось кошмарное зрелище. Голая Хлоя лежала на полу, на лице ее застыла маска неподдельного ужаса. Совсем близко от нее стоял мужчина, в его поднятой руке был зажат нож, готовый вонзиться в жертву.
Кэлвин увидел Филиппа и замер. На секунду все
В ушах у Хлои зазвенело от криков, но она не могла сказать, кому они принадлежали – ей, Филиппу или тому сумасшедшему.
Они всегда смотрели программу ранних утренних новостей по крошечному портативному телевизору, стоявшему в гримерной.
Эмералд сидела на стуле перед зеркалом и наносила на свое милое посвежевшее лицо тонкий слой крем-пудры «Макс Фактор». Она еще раз взглянула на себя чуть потускневшими за прожитые годы глазами и вновь увидела в зеркале красивое лицо тридцатипятилетней женщины.
Джош откинулся в своем кожаном гримерном кресле и, закрыв глаза, думал о предстоящей сцене, в то время как его лицо «обильно штукатурили», как он шутя говорил гримеру.
Сообщение о попытке убийства Хлои и смерти Филиппа прервало их мечтания.
– Господи! Я должен позвонить ей, – закричал Джош, выпрыгивая из кресла и бросаясь в свою уборную.
Телефон Хлои – номер, которого он добился от Дафни, но по которому еще ни разу не звонил, – был занят, беспрерывно занят. В отчаянии он набирал снова и снова.
– Тебя ждут на съемке. – Без стука в комнату вошла Эмералд. – На твоем месте я бы не стала звонить ей, – ревниво заметила она. – Женщина только что потеряла любимого мужчину. И уж излияния бывшего мужа ей сейчас совсем ни к чему.
Джош положил трубку. Он попросил Перри отослать Хлое корзину белых роз и тюльпанов и написал короткое соболезнование. На следующий день он со съемочной группой уехал на натурные съемки в горы Сан-Габриэль.
Эмералд сопровождала его. Сидя с ним в машине, она с горечью сознавала, что он полностью погружен в свои мысли и совсем не замечает ее.
Она попытается вычеркнуть его из своей жизни. Попытается. Она должна это сделать. Совсем недавно она встретила мужчину, биржевого брокера из Хьюстона. Он был богат, дважды разведен, седоватый, но все еще довольно привлекательный. Может быть, наконец это ее судьба. Мужчина, которого она искала всю свою жизнь, но так и не нашла. Она открыла пудреницу, чтобы лишний раз взглянуть на свое отражение в зеркале. Да, она все еще великолепна. За последние полчаса в ее лице ничего не изменилось. В нем все еще жили красота, обаяние, сила, слава. Она вновь была суперзвездой. Весь мир был у ее ног. Не так ли?
По радио звучала нежная, романтическая музыка.
«Величайший смысл жизни в том, чтобы просто любить и быть любимым», – тихо напевал Нат Кинг
Джош вслушался в слова. Это была песня, которую они вместе с Хлоей исполняли в Лас-Вегасе еще в семидесятых. Она сводила всех с ума.
Он вспоминал бирюзовые глаза Хлои, вспоминал, как искрились они, когда смотрели в его глаза. Исполняя эту песню, они как будто сливались с ее словами, и в эти минуты для них не существовало ничего и никого вокруг – весь мир был лишь они двое.
29
Похороны Филиппа стали главной сенсацией мировой прессы, и освещались они так же широко, как и похороны Розалинд и Сэма. Популярность «Саги» возросла, как никогда, несмотря на то что причиной тому стала трагедия. Эбби и Гертруда были в восторге – наконец-то они уверенно опережали «Америку».
Но Хлоя чувствовала себя подавленной. Она была жива, потому что был мертв Филипп. Она страдала, скорбела о той любви, которая их связывала. Она забыла его насмешки, упрямство. Она старалась хранить в памяти лишь мгновения счастья.
Был жаркий субботний полдень июня 1987 года. Хлоя медленно брела по побережью Малибу, в ногах терся ее маленький терьер, время от времени писая ей на каблуки. Через две недели завершится пятый сезон «Саги». Что потом? Что будет делать она со своей жизнью в тот трехмесячный отпуск, который открывался впереди? Стоит ли принять одно из предложений сняться в кино? Или лучше попутешествовать по свету с Аннабель, которая после смерти Филиппа стала таким утешением для нее? Как только Аннабель узнала о случившейся трагедии, она тут же прилетела из Лондона, чтобы побыть с матерью, и с тех пор не покидала Хлою. Сейчас она в их доме на побережье готовила для матери ее любимый ужин.
Хлоя швырнула камешек в волну, маленький терьер радостно сорвался в погоню за ним.
– Здравствуй, Хло. Какой денек, а? – Знакомый голос прервал ее мысли.
– Джош… что ты делаешь здесь, в Малибу? Я думала, ты живешь в городе. – Хлоя была взволнована встречей.
Солнечный свет отражался в его глазах. Черные волосы, уже с проседью, были, пожалуй, длинноваты и слегка растрепаны. Хлоя всегда любила их именно такими. Ее глаза окунулись в безбрежное море его глаз.
– Я купил дом неподалеку отсюда. – Джош показал жестом в ту сторону, где на песке играли дети, и Хлоя увидела маленький, обшитый красным деревом, домик.
Все выглядело очень уютно, по-английски, и даже во дворике рос шиповник.
– Какой милый домик, – сказала Хлоя.
«Какое милое лицо», – подумал он, глядя в ее бирюзовые глаза, на веснушки на ее вздернутом носике.
Хлоя была в джинсах и простой белой майке. Волосы стянуты в конский хвост, бледные полные губы не накрашены.
– Я получила твои цветы и записку, – тихо произнесла она. – Спасибо, Джош. – Он нежно пожал ее руку.
Слова были лишними. Светило солнце, волны бились у их ног, и Хлоя была рядом.