Лучшее (сборник)
Шрифт:
– Мы бродячие музыканты и хотим заработать на кусок хлеба, – представлялся я каждому открывшему нам дверь. – Пустите нас, мы вам споем.
А в общежитии Института культуры почти в каждой комнате стоит ПИАНИНА. Хоть и раздолбанная, но звуки издающая. В некоторые комнаты нас из любопытства пускали. Интересно, все-таки. Не каждый день кунсткамера на дом выезжает. Если пускали – я играл и пел, а мой второй голос тоже что-то подвывал и протягивал всем шляпу. В которую нам из жалости кидали, кто что мог: мелкие деньги, огрызки сосисок, картошку, яйца и другие объедки.
Одну дверь нам открыли две девочки-припевочки.
– Ребята, вы что, не понимаете, что поете отвратительно, а играть вообще не умеете?
– Неужели? – изумились мы. – А вы умеете?
– Конечно. Это же наша специальность. Мы – хоровики-народники.
Мы выслушали это со вздохами извинения, за что нам дали таблетки от головной боли и накормили.
А вечером на собранную мелочь мы опять устроили пьянку. И я, задавшись вопросом, где мне сегодня давануть храпака, решил навестить добрых самаритянок. Они открыли дверь и по-доброму, в двух-трех матерных образных выражениях, объяснили, что женская комната вообще не место для ночевки грязных бездомных кобелей. После чего попытались меня вытолкать.
В неравной схватке – а, может, им и не очень хотелось почувствовать себя амазонками – я прорвался к кровати и завалился жопой кверху. Вынести меня они не смогли. Сказав волшебную фразу «Ну их… с тобой!», они легли вдвоем на одну кровать, которую я, проснувшись ночью, и взял на абордаж. Девочка, лежащая с краю, не супротивилась. Вторая, у стенки, вообще делала вид, что спит и к происходящему разврату отношения не имеет.
…Снова я появился там через неделю. Но той певички, с которой мы так удачно спелись, не было. В наличии имелась только ее соседка, которой я и стал петь серенады. А она начала странно ломаться, как голос парня во время мутации.
– Понимаешь, Рома, – стесняясь, сообщила она. – Я не могу с тобой быть. Я еще девица.
– А сколько тебе лет?
– Девятнадцать.
– Скока-а? Нет, дай мне мою одежду – я уйду. Я не вынесу твоего позора! В таком возрасте. С таким чудным голосом.
– Позор, ты думаешь? – растерялась она.
– Конечно… Давай выпьем за то, чтобы никогда тень позора не легла на наши седины!
И мы с ней дерябнули. Потом хлопнули еще. Девушка все сильнее задумывалась, а может, девятнадцать – это действительно много? А может, и правда – пора. Я подливал масла в огонь, типа, разве же она не знает, что быть девственницей в двадцать – это вообще клеймо. Не нужна никому, что ли? Это не оценят. Она как-то быстро сломалась. Позже она призналась, что ее соседка уж очень хорошо отзывалась о моих фантастических способностях. У нее перебывало немало парней, и она в этом точно разбирается. А также посоветовала, что если уж лишаться невинности, то с грамотным парнем.
Это было приятно.
Наверное, слушок, что я умело лишаю невинности, пополз обо мне, и меня пригласила для этой цели еще одна девочка. Сказала, что до нее, как бы это сказать, дошли слухи о моей компетентности. А она знает, что первый раз важен, и хочет, чтобы все прошло хорошо. К несчастью, когда видишь такое циничное отношение к сексу, ты тоже начинаешь подыгрывать. К тому же, когда она меня встретила, я был не совсем трезв. Чего она в некотором своем волнении не заметила.
– Ну ладно. Раз ты хочешь, давай, – снисходительно согласился я. А чего не согласиться? Идешь
В комнате я и вовсе заигрался настолько, что все свел к клоунаде: «Ну, раздевайся. Нет, не так. Медленно. Лучше раком встань…» Потом стал надевать на член очки. Типа, посмотри, кисанька, какого крокодила мы сейчас будем трахать. Так и не довел дело до конца. И все же, возвращаясь к вопросу о девственности и целомудрии, – разве можно ее считать невинной после такого моего визита?
…Все эти случаи, что естественно, делали меня увереннее и увереннее. Появился сытый цинизм. Так, однажды я заявился к очередной претендентке и, не считая, что нужно тратить время на долгие уговоры, сразу перешел к делу: «Ну, чего, будем сегодня трахаться?»
– Не, не, не. Посиди лучше, поешь.
Бедная девочка. Все-таки, я ей тоже нравился.
– Ну ладно. Поем… А трахаться будем?
– Нет.
– Ну ладно. Тогда я ухожу.
– Да подожди ты.
– А чего ждать-то? Пойду. А то так и не потрахаюсь сегодня.
В первый раз я ушел ни с чем, во второй. А в третий раз у нее сидели подружки.
– Так мы будем трахаться или нет? – снова настойчивым шепотом сразу возле двери осведомился я.
– А просто с нами посидеть не можешь?! У меня же подруги.
– Короче, жду пятнадцать минут, если четкого ответа не будет, – уйду. Че, актрисок мало, что ли?
Просидел пятнадцать минут. Поболтал с дурами. Посмотрел на нее. Глазами она показала: «Нет». Встал и пошел к двери. Возле двери меня догнали. Это было согласие.
С этой дамочкой мы встречались еще несколько лет. Потом у нее появился муж, но нам не было до него никакого дела. Надо заметить, она была очень раскованна в сексе. Просто класс. Но после секса ее сразу же хотелось куда-нибудь отправить. Говорить с ней было особо не о чем.
Опытность моя в общении со студентками объяснялась еще и тем, что этот институт не был моим первым учебным заведением. Как говорилось ранее, за спиной уже была пара лет отсидки на филфаке. Достоинством теток-филологов было то, что они действительно хотели учиться; недостатком – что, насколько они были умны, – настолько же и страшны. Есть даже старый студенческий анекдот. Как выбирали королеву красоты филфака. Выбрали настоящую бабу Ягу. После конкурса девочки с физфака и матфака сказали ей: «Какая из тебя красавица, ты ведь такая же страшная, как и мы!» На что она ответила: «Зато на филфаке я самая красивая».
Еще я короткое время учился на стоматолога, решив идти по стопам матери. Вообще-то мне больше нравилась кардиология, но я тогда рассудил, что стоматология выгоднее. Сердце у человека одно, а зубов тридцать два. Значит, пациенты будут приходить чаще.
Однако быстро разобравшись, что медицина – это не мой конек, покинул этих юных Гиппократов, но успел познакомиться со студентками. Докторицы сильно отличались от студенток культуры. В «кульке» все были фифочки: главное для них – произвести впечатление. В «меде» более вдумчивые, серьезные. Их даже звали по имени-отчеству. Ту, с которой я там сдружился, звали Анна Сергеевна. Она была на две головы меня выше, сейчас из нее вышла бы модель, а тогда мне ужасно льстило, что такая восхитительная дылда общается со мной, презренным.