Лучшее за год III. Российское фэнтези, фантастика, мистика
Шрифт:
Утешало одно: памятуя о странном ночном видении, кузнец успел отловить президента во время прощального рукопожатия.
— Владимир Владимирович, у меня к вам просьба.
— Слушаю вас.
— Мне бы… кхм… Короче, мне нужно десять миллионов. Если президент и удивился, то виду не подал.
— В каких купюрах? — поинтересовался он. По спине кузнеца потекла холодная капля.
— В тысячных, — выдавил Лёха.
— В какой гостинице живёте? Когда возвращаетесь домой? Поездом, самолётом?..
Кузнец отвечал чётко, почти односложно. Он не особо верил в успех авантюры, но шаг уже сделан, нужно было идти до
— С вами свяжутся, — закончил Владимир Владимирович. — Прощайте.
— Ага, — Лёха почесал затылок, а потом вспомнил и крикнул: — Привет вам от РММ.
Утром в номер постучали. На пороге стояли два агента Смита.
— Ой, — ноги кузнеца подогнулись.
— Это вам, — в руки Лёхе перекочевали два красивых больших кейса. — Вот конверт. Внутри код от замка. Счастливого пути, — и агенты испарились, оставив кузнеца недоумевать с конвертом в зубах.
Денег оказалось даже больше, чем рассчитывал Лёха. Но при этом они ничего не стоили.
4
— И какого-такого ты долларами взял? — отчитывал Игорь Лёху. На работу кузнец явился с этими двумя кейсами, каждый в пуд весом, и обо всём поведал радостно гогочущей бригаде. — Не мог еврами?
— Так откуда ж я знал, что он в баксах даст?
— Яснее надо формулировать, быдла.
— Да, наклепали тебя, — вставил Митя.
— А ты вообще молчи, клёпаный папуас. Иди вон, сынка своего, Опарыша воспитывай. Но президент наш и впрямь жлоб.
Сколько там, говоришь? — сварщик, несмотря на такой облом, был в прекрасном расположении духа. Наверное, по той причине, что наклепали не его.
— Десять миллионов американских долларов, тысячными купюрами.
— Клепать мой нюх, не мог он вас до метеорита этого кипучего пригласить?
Да, было обидно. Что называется: видит око, да зуб неймёт. Стоило Америке исчезнуть с лица земли, и тут же выяснилось, что цена ей — доллар, простая бумажка. И хоть настриги ты этих долларов вагон, стоить они не будут ничего.
— Хоть подкоп рой, — глубокомысленно изрёк Оскар.
Игорёк с Лёхой посмотрели на токаря. Взгляд этот не предвещал ничего хорошего. Когда до Оскара дошло, о чём подумали эти двое, он озабоченно спросил:
— Вы что, мужики, йобу дались?
5
Ставок сварщика в мастерских числилось две, и одну из них уже десять лет занимал Игорь. Трудно найти на карте место, где бы не побывал Игорёк: и в Томске, и в Кзыл-Орде, и в Пржевальске, и в Кожевниково, и в Колпашево, и в Евпатории, и в Питере, и даже один раз в Чебаркуле. И везде с ним что-то случалось, одних армейских приключений хватило бы на тысячу и одну ночь. Однако, при всём своём хвастовстве и браваде, Игорь был действительно классный специалист и шабашил круглый год.
Место же второго сварщика было проклято. Как-то за год сменилось три человека, пока не пришёл Вовка, но и он испортился буквально за тот же год.
Первый, по фамилии Пахмелкин, был высокомерным. Ходил в отутюженной робе, часто умывался, а уж прямые свои обязанности выполнял с таким видом, будто его смертельно оскорбили. Гордяк его гребёт, говорил Игорь. Кроме того, Пахмелкину не хватило дедовщины в армии, и он захотел ввести её в цехе, а первой жертвой ошибочно выбрал кузнеца. Кузнец с виду был увалень, слова
Пока искали замену, в сварщики пошёл слесарь Мишка. Варил он, вроде, сносно, работы не боялся (даже пословица после него осталась: «Куль не лезет — не зазор»), но несколько раз спалился по пьяной лавочке, и ему тоже пришлось уволиться.
Пахмелкин привёл Жеку. Этот деятель оказался наркоманом, но узнали об этом поздно. Жека занял денег у всех, загнал налево метров сорок сварочного кабеля, на пару с Опарышем как будто потерял складную дюралевую лестницу, практически новую, и склепался в неизвестном направлении. А потом Гардин пригласил Вовку — тот приходился каким-то троюродным родственником его зятю.
Вовка дело знал отлично, варил все стыки, в любых положениях и в любую погоду. А что нудноват был — так не замуж брали, на работу. У него была иная проблема — ему ничего не шло впрок.
Деньги спускал мигом, причём на всякую ерунду, и большую часть времени жил чуть ли не впроголодь. Получит зарплату, начнёт всех пивом угощать, дисков напокупает, монитор у компьютера поменяет, мобильник крутой купит. А где предыдущий? Проклепал где-то…
Однажды зашёл в душ и стал мужиков снимать на встроенную цифровую камеру, да ещё и с выходом в Интернет. От Волокотина, что ли, заразился? Ведь в другом месте убили бы за такие выходки. Попробовали объяснить, что в мужском коллективе так шутить не годится. Полез в бутылку — почему? Попробуй, объясни человеку элементарные вещи. Нигде ведь не записано, что снимать голых мужиков на цифровое видео — аморально. А намедни вообще общагу на уши поставил: караоке в три часа ночи запел — куда это годится? Не впрок ему этические ценности, накопленные человечеством за всю его шарообразную историю. И как следствие — никаких сдерживающих факторов.
Короче, Вовка идею подкопа не мог осознать и потому воспринял в штыки:
— Я ничего копать не буду.
— Значит, не в доле, — сказал Игорь.
— А ты в доле? — удивился Вовка.
— Я всегда в доле, — уточнил старший сварщик.
— А почему?
— Потому что понты не колочу и впрягаюсь!
А идея была простая — прокопать Землю насквозь, вылезти в Америке, затариться на все десять мультов, вернуться, всё продать и навариться раз в тридцать.
— Каждому почти по тридцатке мультов нашими! — подзадоривал Игорь.
— Но бабки-то Лёхины… — возражал Вовка.
— Ты чего дурочку включаешь? — Игорь уже еле сдерживался.
— Вова, заткнись, пожалуйста, — сказала Лена. Она получала меньше всех и была остро заинтересована в успехе предприятия.
Деньги, конечно, принадлежали Лёхе, но с другой стороны — на кой они ему, если их потратить нельзя? Редким артефактом доллары станут не меньше чем за тысячу лет, когда Соединённые Штаты станут мифической страной, в которой жили гигантские обезьяны, киборги и люди, летающие верхом на ветре, так что продавать доллары сейчас по курсу двадцать четыре к одному смысла не имеет — не купит никто. А подкоп — хоть какой-то шанс выйти на пенсию не по инвалидности, а по богатству.