Лучшие Друзья 3
Шрифт:
Слезы брызнули из глаз с новой силой.
– О… Господи, прости… я не знала… - черт возьми, Вайстенгаузен! – Что… что случилось?
– Она болела с самого детства раком. Позвонив мне, когда я был в реабилитационном центре, она сказала, что ей осталось недолго. Хотела напоследок развлечься, но чтобы никто не знал, что она скоро умрет. Попросила познакомиться с вами, - он тяжело сглотнул, и я видела, что ему больно. – Просила ничего не говорить о ее болезни. Мы… мы не встречались с ней. Мы даже не целовались, Кристина. Она предложила мне провоцировать тебя, потому что знала,
Меня всю сотрясала дрожь, я не знала, что делать дальше. Все шло совершенно не по плану.
– Уходи. Так будет лучше. Тебе … надо уйти, - он отвернулся к окну, и я видела, как вздымается его спина от частого дыхания – он злился. Злился на меня, на себя. Ему было больно.
– Это не твоя вина, моя! Я не знала, что делать дальше, Егор! Все наши отношения перепутались, все пошло наперекосяк, и я считала, что уехать – лучший выход! Пожалуйста, Егор, прости… – снова протараторила я, давясь слезами и смолкла, ожидая его реакции. Он не двигался.
Я сделала шаг к нему, оказавшись достаточно близко к спине, от которой исходил жар. Я, медленно вздохнув, обняла его со спины, сомкнув свои ладони у него на груди.
Его руки висели по сторонам, а грудь то опускалась, то поднималась. Футболка мгновенно промокла из-за моих слез, но он даже не шевелился. Он не мог обнять меня в ответ.
И когда я уже собралась опустить руки, рыдая навзрыд, он повернулся, и его руки обняли меня в ответ так крепко, что это дало мне шанс на то, что у нас осталась надежда. Надежда на нас.
Он держал меня так, словно собирался остаться в таком положении на всю жизнь. Уткнувшись носом мне в плечо, он даже не дышал. Он вжимал меня в себя так сильно, будто хотел, чтобы бы мы стали единым целым.
И я не против, ведь если мы попытаемся стать единым целым, то всегда сможем делиться нашей болью друг с другом, вместо того, чтобы держать ее в себе.
7.
Я в замешательстве. Я знаю, что Егор хочет быть со мной, но он боится. Боится касаться меня, боится спрашивать. Все, что нам нужно – нормальный разговор, и тогда я смогу понять, чего хочет он, а Егор понял бы меня. Но также я понимаю, что нам нужно время.
Вытащив наушник из уха, я вышла из машины водителя и зашагала по асфальту к подъезду. Уже близилась полночь, и мое психическое здоровье было достаточно расшатанным, но, тем не менее, я забежала домой, и, предупредив родителей, поехала к Гаяне.
Она встретила меня сидящая на полу, без косметики и прически, спокойно пилящая ногти и смотрящая какую-то передачу по плазме.
Я кинула ключи на столик в холле и, разувшись, прошла в гостиную
– Salut, maman (привет, мам) , - поздоровалась я, слегка улыбнувшись. Усталость уже косила меня наповал, но я все же наклонилась к ней и, чмокнув в щеку, села рядом.
– Как твой дела? – поинтересовалась
– Устала жутко, - призналась я, зевнув. – Вчера не спала полночи, болтали с Мариной. Представляешь, она беременна.
– Vous ne dites pas! (не может быть!) – Гаяна в шоке посмотрела мне в глаза, а я кивнула, наклоняя голову то вправо, то влево, разминая шею.
– В общем, ночь была долгой, а сегодня был неприятный разговор с Егором. Мы, кажется, уладили большую часть беды, но все равно, нам предстоит еще много работы.
Гаяна потрепала меня по щеке:
– Я гордиться тобой. Два день, а ты уже все успеть. Умница.
– Спасибо, - слегка улыбнулась я, поднимаясь на ноги. – Простишь меня, если я пойду спать? Расскажу тебе все более подробно завтра, и да, сходим куда-нибудь, ладно?
– Конечно, - Гаяна тоже встала, и мы вместе пошли в мою комнату. Пока я переодевалась в пижаму, мама расстелила мне постель и помогла улечься. Подоткнув мне одеяло, она направилась к выходу, но я окликнула ее:
– Полежишь со мной? – мама развернулась на полпути и, слегка улыбнувшись, залезла в мою постель, укрывая нас обеих.
Я, зевнув, спросила:
– А как прошел твой день?
– Быть дома и офис. Все хвалить наш коллекция, особенно последний платье…
– Оно очень понравилось Марине. Все уши прожужжала, - сонно пробормотала я, а Гаяна долго еще что-то говорила.
Я убаюканная звуком ее голоса, уснула. И сквозь сон я услышала:
– Я скучать по тебе два день. Спи, Кристина.
***
Это утро было добрым. Я проснулась сама, без каких-либо резких толчков и дикого звука будильника. Открывая глаза, я видела мягкий свет, льющийся из-под штор, и знала, что сегодня будет хороший день.
Спустив ноги на ковер, я встала и потянулась. Часы показывали десять.
Зевая, я вышла из своей комнаты и направилась к комнате Гаяны. Она все еще спала – ее длинные волосы разметались по подушке, и выглядела она намного моложе – как я, или и то младше. Я уже выходила, как услышала звук ее айфона – пришло смс. Я, медленно крадясь, подошла к нему и заглянула. Сердце ушло в пятки: Доминик.
«Vous revenez seul a Paris? Christine arrive ? (ты вернешься в Париж одна? Кристина приедет?».
Она уже собралась возвращаться? Мы же договорились, что поедем через неделю?
Нахмурившись, я покосилась на спящую маму и, взвесив все за и против, похитила ее айфон.
Сидя в гостиной, я написала:
«Nous revenons ensemble a Paris (мы возвращаемся в Париж вместе)».
Дальше ответом мне была тишина. Тогда я, закусив губу, написала:
«Pourquoi avez-vous pas dit au revoir ? (почему ты не попрощался с ней?)».
Ответом мне снова была тишина. Расстроившись, я удалила все эти сообщения и, крадучись, положила айфон на место. Настроение подпортилось, но я, стараясь не унывать, нырнула в кровать к Гаяне и снова засопела.