Лучшие годы жизни
Шрифт:
– Да. Впрочем, наши отношения скорее похожи на деловые, чем на семейные, – она взяла с подноса бокал с белым вином и наморщила носик. – Ты меня понимаешь? Я практически свободна. У каждого из нас своя жизнь, – она взяла Юрия под локоть, и Полётов мысленно усмехнулся.
К ним то и дело подходили, завязывали какие-то бессмысленные разговоры, и он привычно улыбался, шутил, отвечал на вопросы. Время от времени он поглядывал на Татьяну. Вокруг неё суетились мужчины, протягивали визитные карточки, предлагали
«Нет в мире второй такой женщины, – в который раз подумал он. – Мне выпала самая удачная карта».
Вечером, когда они вернулись домой, она увлекла Юрия на диван. Прижалась к плечу головой, поджала ноги и тихонько вздохнула.
– Я очень счастлива сегодня. А ты?
– Наверное.
– Ты не уверен? Тебе чего-то не хватает?
– Не знаю. Я ещё не переварил случившееся. Не свыкся с тем, что я писатель.
– Ты уже давно писатель! Как ты этого не понимаешь! Ты писатель не потому, что твои книги опубликованы, а потому что ты пишешь!
– Но теперь я не просто писатель, а писатель изданный. И это вселяет в меня незнакомое чувство. Счастлив ли я? Думаю, что да. Но во мне какая-то расслабленность. Может, усталость?
– Как тебе твоя Кинжалова?
– Акула.
– Да, хищное существо, – согласилась Татьяна. – Скажи, а у тебя с ней было что-нибудь раньше?
– Ой, не спрашивай о моих прошлых женщинах. Ты же не из таких, кому надо знать всю эту мелочь.
– Я не из таких, но я видела её глаза сегодня. Она постелила тебе под ноги ковровую дорожку. Приглашает. Хочет заполучить тебя.
– У нас с ней были забавные отношения, – Юрий замолчал, размышляя, затем вкратце рассказал, что связывало его с Катей.
– О! – Воскликнула Татьяна, когда он закончил. – Она приложит все силы, чтобы затащить тебя в постель. У неё комплекс незавершённых отношений в отношении тебя.
– Что ж, – засмеялся Полётов, – буду отбиваться.
– Она не нравится тебе?
– Мне нравятся многие… Давай-ка выпьем по бокалу шампанского. Теперь можно забыть обо всех, раздеться, сбросить маски официальных лиц…
Таня поднялась с дивана и подошла к столу, на котором лежало три пачки книг. Она задумчиво провела рукой по ним.
– Сбывающиеся мечты пробуждают грусть, – проговорила она. – Тащи бутылку, милый. Ляжем в постель, будем пить и разговаривать, мечтать и вспоминать.
– Ты загрустила?
– Грусть – обратная сторона радости. Слишком много было положительных эмоций, теперь пришло время грустить.
– Тебе нравится грустить?
– Иногда нравится. Тосковать не люблю, а грустить можно. Жизнь надо вкушать с разными приправами, – направляясь в спальню, Таня на ходу стащила юбку.
Они проговорили
***
– Звонил папа, – донёсся голос Тани из соседней комнаты, – поздравляет тебя, извиняется, что не смог приехать на презентацию.
Юра только что вернулся домой и ещё стоял в коридоре, не успев снять мокрую от снега куртку.
– Чёрт знает что на улице творится, – ворчал он.
Таня появилась в двери. Постояв несколько секунд в задумчивости, она проговорила:
– Папа сказал, что меня разыскивал Олег.
– Какой Олег? Твой бывший, что ли? Слушай, совсем забыл сказать тебе: я же видел его в Испании. Он, оказывается, теперь в Мадриде. В посольстве работает.
– Я не знала.
– Я тоже. Было большой неожиданностью столкнуться с ним нос к носу на приёме… Так он тебя разыскивает? Он разве в Москве сейчас?
Татьяна пожала плечами:
– Не знаю. Не поняла. Папа не стал давать ему телефон сюда. Он сказал, что Олег был сильно взволнован, чуть ли не испуган.
– Позвони ему сама, – предложил Юрий.
– Чего он вдруг вспомнил про меня? Мы после развода ни разу не общались. Я уж думала, что он забыл о моём существовании. Вы обо мне говорили при встрече?
– Нет, собственно, мы почти не разговаривали, перебросились ничего не значащими фразами. На виллу одного барона заплыли всякие крупные политические рыбы, и вдруг вижу – Олег! У меня чуть челюсть не отпала от удивления. Настоящий сюрприз.
– Разве он высокое положение занимает?
– Нет. И у меня много вопросов было к ребятам в связи с этим. Заставил он меня задуматься.
– Над чем? Он себя подозрительно вёл? Олег в чём-то замешан?
– Понятия не имею. Тань, я же не следственный отдел. У каждого своя работа. Я лишь собираю информацию… Если он тебя искал, ты уж звякни ему, полюбопытствуй, что ему понадобилось.
Телефон у Морозовых не отвечал. Лишь вечером трубку подняла мать Олега.
– Евгения Максимовна, здравствуйте, – заговорила Таня.
В ответ раздалось всхлипывание.
– Что случилось, Евгения Максимовна? – спросила Таня. – Вы плачете?
– Танечка, горе-то какое… Олежечек мой…
– Что такое? Что у вас?
– Олег… Нету больше его… Умер…
– Как умер? Когда? Что вы такое говорите? Он же только вчера моим родителям звонил, меня разыскивал. Папа с ним разговаривал.
– Ночью сегодня… Он, Танечка, застрелился…
– Что?
Наступила долгая пауза. Татьяна почувствовала, как у неё в голове зашумело, где-то глубоко внутри медленно стала разрастаться холодная бездонная дыра, куда начало засасываться сознание.