Лучшие романы о любви для девочек

Селин Вадим

Мне снова стало стыдно. За себя, за поспешность выводов.

Я схватила телефон, вошла в «контакты» и нашла номер Марата.

«Позвонить или нет? Что если он меня пошлет?.. А, ладно, хуже уже не будет!» – оптимистично решила я и нажала на кнопку вызова.

Пошли длинные гудки. Свободно.

– Алло, – услышала я усталый и подавленный голос Марата.

– Алло.

Тишина. Потом:

– Полина?

– Да.

– Полина! – по голосу было слышно, как Марат разволновался. – Полина! Может, ты объяснишь, что происходит? У

тебя какие-то неприятности? Почему ты перестала мне писать и звонить? А этот номер – твой? Зачем ты сменила номер? В чем дело? Я ничего не понимаю. Я места себе не нахожу… Полина…

– Ничего не спрашивай, – попросила я. – Только одно скажи – ты меня прощаешь?

– За что? За что я должен тебя прощать? Полина, что же ты со мной делаешь! Мое настроение зависит от одного твоего слова! А ты уже несколько дней молчишь! Что я, по-твоему, должен думать? О, боже, я не верю, что ты позвонила, объявилась. Полиночка моя, картиночка.

– Ты меня прощаешь? За те слова, что я сказала перед тем как отключиться.

– Прощаю, – без раздумий ответил Марат. И пожаловался: – Если бы еще знал, за что ты на меня так рассердилась…

– Может, когда-нибудь и узнаешь, – таинственно ответила я. – Но скажи еще одно: Злата это кто?

– Моя сестра. А при чем тут Злата?.. Откуда ты ее знаешь? – растерялся Марат. – Я ничего не понимаю.

– И не надо, – радостно сказала я. – Ну, все, пока!

– Подожди! – завопил Марат. – Подожди прощаться! Сейчас же объясни мне свое молчание и те слова, ну, что больше не хочешь меня знать… Что я сделал? В чем тебе не угодил?

– Эх, Марат, это я сама себе не угодила, – вздохнула я и выключила телефон.

У меня в голове уже был план дальнейших действий. Я должна была не по телефону, а лично выяснить, почему Злата назвала Марата любимым и почему они флиртовали у всех на виду. Только это могло решить мою дальнейшую судьбу.

– Мама! – крикнула я, выскакивая из своей комнаты.

– А? Что? – испугалась мама, которая по обыкновению сидела за ноутбуком.

– Я еду к Марату. Первым же поездом.

Не передать, что со мной было во время пути. Я не могла найти себе места от волнения и нетерпения. Сто раз задавалась вопросами: почему поезд так медленно едет? Почему остановки на станциях такие длинные?

Я вся прямо извелась. Не знала, куда себя деть, лишь бы скорее прошло время до моей остановки. И кроссворды разгадывала, к которым никогда в жизни не притрагивалась, и ела, и пила чай, и пыталась заснуть, и без дела слонялась по вагону…

Потом вспомнила, что захватила с собой старый телефон, и вставила в него сим-карту. Хоть новый телефон гораздо лучше этого, но к старому я испытываю какую-то любовь. Ведь на нем я писала первые сообщения Марату, телефон – свидетель всего, что между нами было. И вообще, я испытываю привязанность к вещам, которыми пользуюсь долгое время. Мама знает мою особенность и говорит, что это неспроста, потому что вещи, по ее словам,

во время контакта с человеком наполняются его аурой, эмоциями, мыслями. Вещь становится неодушевленным продолжением человека.

Помню, как-то раз хотела выбросить старые туфли, а мама в панике достала их из мусорного бака и сказала, что вещи нельзя выбрасывать и уж тем более сжигать до тех пор, пока не очистишь их энергетически. Потом мама поведала, что были проведены исследования, в результате которых выяснилось, что у людей, которые носят чужие вещи, меняется характер. Человек приобретает черты характера прежних хозяев вещей.

Поэтому я чувствовала привязанность к старому телефону и решила пользоваться пока им, а не новым. Может, потом вторую сим-карту заведу для нового телефона. Подумаю.

Оставив телефон, я вновь принялась маяться и шататься по вагону. В конце концов так устала от того, что искала себе занятие, что заснула и проспала до самого пункта назначения.

На этот раз поезд пришел не ночью, а утром.

Вновь я испытала ощущение нереальности, не верилось, что была здесь несколько дней назад, потом отсюда уехала и вот опять вернулась.

Сегодня я не стояла на перроне и не думала о том, что где-то здесь ходил Марат, – я быстро подхватила вещи и помчалась к бабушке.

«Не представляю, что с ней станет, когда она увидит меня на пороге», – подумала я, сидя в автобусе, на котором два дня назад ехала обменивать билет.

И вот я уже вхожу в бабушкин подъезд. Захватив на втором этаже почту, которая чудом уцелела от хулиганов-поджигателей, я взлетела на наш этаж и нажала на кнопку звонка.

Дверной «глазок» накрыла тень.

– Полина?! – раздался пораженный бабушкин голос за дверью.

Загремели замки. Дверь распахнулась.

– Полина?! – Бабушка смотрела на меня, как на привидение.

– Привет, ба, – чмокнула я бабушку в щеку и поспешно вошла в квартиру. Все делала с такой естественностью, будто жила в соседнем доме, а не за сотни километров отсюда.

– Я что, сплю? – Бабушка никак не могла прийти в себя.

– Я решила сделать тебе сюрприз. Мама вернулась из командировки раньше времени.

Бабушка семенила следом.

– Саша вернулся из плавания? А сколько он в нем был?

– В этот раз шесть месяцев плавал. В конце апреля в плавание ушел.

– Это хорошо, что папа приехал. А я вот Лешу жду, сейчас должен из магазина вернуться.

Я с жалостью посмотрела на бабушку и стиснула зубы.

– Ба, я сейчас по делам! Приду не скоро!

Я быстро обняла бабушку и умчалась к Марату.

Летела к нему, как торпеда. Я настолько погрузилась в свои мысли, что, вместо того чтобы сесть на автобус и преодолеть расстояние за десять минут, пробежала эти пять остановок, разделяющие нас с Маратом.

Я вновь оказалась среди панельных домов. В одном из них жил человек, у которого находилась жемчужная раковина. А у меня в кармане лежала жемчужина.