Лучшие застольные песни

Безусенко Людмила Мирославовна

Пуля просвистела

Пуля просвистела, в грудь попала мне, Но умчался я на лихом коне. Шашкою меня комиссар достал — Покачнулся я и с коня упал. Припев: Ой-йо, да только конь мой вороной. Ой-йо, да обрез стальной. Ой-йо, лес, густой туман. Ой-йо, да только батька-атаман. Со свинцом в груди я пришел с войны, Привязал коня, лег возле жены. Часа не прошло, комиссар пришел, Отвязал коня и жену увел. Припев. Шашку со стены да рубаху снял. Хату подпалил да обрез достал. Привык в дебрях жить, доживать свой крест. Много нас тогда уходило в лес. Припев. Я

возьму обрез, да пойду с обрезом в лес. Буду там гулять, комиссаров стрелять. Сила обреза да кусок свинца, На курок нажал — вот и нету молодца. Припев.

Не брани меня, родная

Не брани меня, родная, Что я так его люблю, Скучно, грустно, дорогая, Жить одной мне без него. Скучно, грустно, дорогая, Жить одной мне без него. Я не знаю, что ж такое Вдруг случилося со мной, Что ж так рвется ретивое И терзаюсь я тоской. Что ж так бьется ретивое, И терзаюсь я тоской. Все оно во мне изныло, Вся горю я, как огнем. Все немило, все постыло, И страдаю я по нем. В ясны дни и темны ночи, И во сне, и наяву, Слезы мне туманят очи, Все летела б я к нему. Мне не нужны все наряды, Ленты, камни и парчи, Кудри молодца и взгляды Сердце бедное зажгли. Сжалься, сжалься же, родная, Перестань меня бранить; Знать, судьба моя такая, Что должна его любить…

Последний час разлуки

Последний час разлуки С тобой, мой дорогой, Не вижу, кроме скуки, Отрады никакой. Ничто меня не тешит, Ничто не веселит, Одно лишь утешенье — Мил плакать не велит. Гуляла я в садочке, В дубраве зеленой, Искала те следочки, Где мил гулял со мной. Садилась под кусточек На мягкую траву, Сидели две голубки На яблоньке в саду. Одна из них вспорхнула И скрылась вдалеке, А я, млада, вздохнула О миленьком дружке. Ты где ж, моя отрада, Сережа-пастушок? Ходил ко мне от стада На крутый бережок, Играл он, моя радость, В серебряный рожок, И сладко целовался Со мною мой дружок. Прощай, мой друг Сережа, И вспомни об мне В последний час разлуки На дальней стороне!

Пчёлочка златая, что же ты не жужжишь, жужжишь

Пчелочка златая, что же ты не жужжишь, жужжишь, Ой, жаль, жалко мне, что ж ты не жужжишь? [16] Около летаешь, прочь ты не летишь Ой, около летаешь, прочь ты не летишь-летишь, Ой, жаль, жалко мне, прочь ты не летишь. У моей у Маши губы, как пушок, Ой, у моей у Маши губы, как пушок-пушок. Любить ее можно — целовать нельзя, Ой, любить ее можно — целовать нельзя-нельзя, Ой, жаль, жалко мне — целовать нельзя. Возьму поцелую, — врешь ты, не умрешь, Ой, возьму поцелую, — врешь ты, не умрешь, не умрешь, Ой, жаль, жалко мне — врешь ты, не умрешь.

16

Отсюда каждая строка повторяется два раза.

Старый муж, грозный муж

Старый муж, грозный муж, Режь меня, жги меня: Я тверда; не боюсь Ни ножа, ни огня. Ненавижу тебя, Презираю тебя; Я другого люблю, Умираю любя. Режь меня, жги меня, Не скажу ничего; Старый муж, грозный муж, Не

узнаешь его. Он свежее весны, Жарче летнего дня; Как он молод и смел! Как он любит меня! Как ласкала его Я в ночной тишине! Как смеялись тогда Мы твоей седине!

Вот мчится тройка удалая

Вот мчится тройка удалая Вдоль по дорожке столбовой, И колокольчик, дар Валдая, Звенит уныло под дугой. Ямщик лихой — он встал с полночи, — Ему взгрустнулося в тиши, И он запел про ясны очи, Про очи девицы-души. Вы, очи, очи голубые, Вы сокрушили молодца, Зачем, о люди, люди злые! Вы их разрознили сердца? Теперь я горький сиротина! И вдруг махнул по всем по трем, И тройкой тешился детина — И заливался соловьем.

Я любила его

Я любила его Жарче дня и огня, Как другим не любить Никогда, никогда! Только с ним лишь одним Я на свете жила; Ему душу мою, Ему жизнь отдала! Что за ночь, за луна, Когда друга я жду, Вся бледна, холодна, Замираю, дрожу. Вот идет он, поет: «Где ты, зорька моя?» Вот он руку берет, Вот целует меня! Милый друг, погаси Поцелуи твои! И без них при тебе Огнь пылает в крови. И без них при тебе Жжет румянец лицо, И волнуется грудь, И кипит горячо; И блистают глаза Лучезарной звездой!.. Я жила для него!.. Я любила душой!..

Ах, где ты, голубь, был

«Ах, где ты, голубь, был, Где, сизенький, побывал?» — «У голубушки своей в гостях Я на правом крыле спал, Сверху левым ее обнимал. Вдруг проснулся голубок — Голубушки со мной нет! Полечу я за ней вслед, Взовьюсь, голубь, высоко, Опущусь на гору. Из-под горки ключ бежит, Тут голубушка моя лежит! Знаю, знаю, кто ее убил: Злой охотник из ружья, Он тут ружьица пытал И в голубушку мою попал».

На родимую сторонку ясный сокол прилетел

На родимую сторонку ясный сокол прилетел, Он на ольху молодую тихо, жалостно присел. Он головушку повесил, хвост печально распустил. «Что ж ты, сокол мой, невесел, призадумался сидишь? Или много горя видел в чужой дальней стороне? Или кто тебя обидел в поднебесной высоте?» — «Я в степях, в лесах был во дремучих, соколиху я любил, Один сокол черноперый у меня ее отбил».

Соловей мой…

Соловей мой, соловей, Молоденький, легонький, Голосочек тоненький! Не пой, не пой, соловей, Громким голосом своим, Не давай тоски-назолы Сердечушку моему! Уж и так мое сердечко Надорвалось плакучи, Я не знаю по чему. Знать, по ней же, знать, по ней, По сударушке своей! Ты, сударушка моя, Одолела ты меня, Одолела, уезжала В чужи дальни города. Уж мне некого нанять, По сударушку послать: Уж мне малого нанять — Мал не смыслит, как сказать. А мне старого нанять — Стар не дойдет до нее; А мне ровнюшку послать — Ровня сам охоч гулять. Уж он пойдет по нее, Засидится у нее, Заглядится на нее, На ее бело лицо, На прекрасну красоту. Уж и, знать, мне молодцу, Подниматься самому По сударушку свою!