Лучшие застольные песни

Безусенко Людмила Мирославовна

Москва златоглавая

Москва златоглавая, звон колоколов. Царь-пушка державная, аромат пирогов. На проспектах и улочках в этот праздничный день Продают сладки булочки — покупай, коль не лень. Припев: Конфетки-бараночки, словно лебеди — саночки. «Эй вы, кони залетные!» — слышен крик с облучка. Гимназистки румяные, от мороза чуть пьяные, Грациозно сбивают белый снег с каблучка. Помню тройку удалую, вспышки дальних зарниц, Твою позу усталую, трепет длинных ресниц. Все прошло, все умчалося в бесконечную даль. Ничего не осталося — лишь тоска да печаль. Припев. Сединою покрытая величаво стоишь. И веками воспетая, Русь святую хранишь. И плывет звон серебряный над великой страной, И звенит звон малиновый над родною Москвой. Припев.

Не смотрите вы так…

Не смотрите вы так сквозь прищур ваших глаз, Джентльмены, бароны и леди. Я за двадцать минут опьянеть не смогла От бокала холодного бренди. Ведь я институтка, я дочь камергера, Я черная моль, я

летучая мышь. Вино и мужчины — моя атмосфера. Приют эмигрантов — свободный Париж! Мой отец в Октябре убежать не сумел, Но для белых он сделал немало. Срок пришел… И холодное слово «РАССТРЕЛ»… — Прозвучал приговор трибунала… И вот я проститутка, я фея из бара, Я черная моль, я летучая мышь. Вино и мужчины — моя атмосфера. Приют эмигрантов — свободный Париж! Я сказала полковнику: «Нате, возьмите! Не донской же валютой за это платить, Вы мне франками, сэр, за любовь заплатите, А все остальное — дорожная пыль». И вот я проститутка, я фея из бара, Я черная моль, я летучая мышь. Вино и мужчины — моя атмосфера. Приют эмигрантов — свободный Париж! Только лишь иногда, под порыв дикой страсти, Вспоминаю Одессы родимую пыль, И тогда я плюю в их слюнявые пасти! А все остальное — печальная быль. Ведь я институтка, я дочь камергера, Я черная моль, я летучая мышь. Вино и мужчины — моя атмосфера. Приют эмигрантов — свободный Париж!

Надену я чёрную шляпу

Надену я черную шляпу, Поеду я в город Анапу И там я всю жизнь пролежу На соленом, как вобла, пляжу. Лежу на пляжу я и млею, О жизни своей не жалею. И пенится берег морской Со своей неуемной тоской. Перспективы на жизнь очень мрачные, Я решу наболевший вопрос — Я погибну под поездом дачным, Улыбаясь всем промеж колес. Раскроется злая пучина, Погибнет шикарный мужчина, И дамы, увидевши гроб, Поймут, что красавец усоп. Останется черная шляпа, Останется город Анапа, Останется берег морской Со своей неуемной тоской.

А ну-ка убери свой чемоданчик

А поезд тихо ехал на Бердичев, А поезд тихо ехал на Бердичев, А поезд тихо е…, а поезд тихо-ха…, А поезд тихо ехал на Бердичев. Ха-ха! А у окна стоял чемоданчик, А у окна стоял чемоданчик, А у окна стоял, а у окна стоял, А у окна стоял чемоданчик. Ха-ха! — А ну-ка убери свой чемоданчик, А ну-ка убери свой чемоданчик, А ну-ка убери, а ну-ка убери, А ну-ка убери свой чемоданчик. — А я не уберу свой чемоданчик, А я не уберу свой чемоданчик, А я не уберу, а я не уберу, А я не уберу свой чемоданчик! А он его выбросил в окошко, А он его выбросил в окошко, А он его вы…, а он его бро…, А он его выбросил в окошко. А это был не мой чемоданчик, А это был не мой чемоданчик, А это был не мой, а это был не мой, А это был жены чемоданчик! Ха-ха! А в нем было свидетельство о браке, А в нем было свидетельство о браке, А в нем было свиде…, а в нем было …тельство, А в нем было свидетельство о браке. Ха-ха! Вот так я стал опять холостым, Вот так я стал опять холостым, Вот так я стал опять, вот так я стал опять, Вот так я стал опять холостым! Оп-па! [75]

75

Песня звучала в кинофильме «Мы из джаза».

В Кейптаунском порту

В кейптаунском порту С пробоиной в борту «Жаннета» поправляла такелаж. Но прежде чем уйти В далекие пути, На берег был отпущен экипаж. Идут, сутулятся, Вливаясь в улицы, И клеши новые ласкает бриз. Они пошли туда, Где можно без труда Найти себе и женщин, и вина. А ночью в тот же порт Ворвался теплоход В сиянии своих прожекторов. И свой покинув пост, Сошли гурьбою в порт Четырнадцать французских моряков. У них походочка, Как в море лодочка, А на пути у них — таверн букет. Они пришли туда, Где можно без труда Найти себе и женщин, и вина. Зайдя в тот ресторан, Увидев англичан, Французы были просто взбешены. И кортики достав, Забыв морской устав, Они дрались, как дети сатаны. Разборки в тауне Решает браунинг, И англичане начали стрелять. Беда пришла туда, Где каждый без труда Найти бы смог и женщин, и вина. Когда пришла заря, В далекие моря Отправился французский теплоход. Но не вернулись в порт И не взошли на борт Четырнадцать французских моряков. Не быть им в плаванье, Не видеть гавани, И клеши новые залила кровь. Так не ходи туда, Где можно без труда Найти себе и женщин, и вина.

Шёл трамвай десятый номер

Шел трамвай десятый номер. На площадке кто-то помер. Тянут-тянут мертвеца, Ламца-дрица-а-ца-ца! Подъехала карета, В карете места нету — Мертвые там от винца, Ламца-дрица-а-ца-ца! Вот народ какой упрямый! Я не мертвый — просто пьяный. Раздавил я полбанца, Ламца-дрица-а-ца-ца! И в руках я, хоть и пьян, Все сжимаю чемодан. В чемодане том — маца, Ламца-дрица-а-ца-ца! Вот кидают на носилки, Волокут до вытрезвилки Два какие-то юнца, Ламца-дрица-а-ца-ца! Рано утром я очнулся, К чемодану потянулся. Что такое? Где маца? Ламца-дрица-а-ца-ца! Говорят: «Твое печенье, Что без сахара варенье. Мол, плевались без конца, Ламца-дрица-а-ца-ца! Свой

таскаешь чемодан, Чтоб обманывать славян. Будем драть тя, подлеца, Ламца-дрица-а-ца-ца!»

Одесская пивная

На Дерибасовской открылася пивная. Там собиралася компания блатная. Там были девочки — Тамара, Роза, Рая — И с ними гвоздь Одессы — Степка Шмаровоз. Он заходил туда с воздушным поцелуем И говорил красотке Розе: «Потанцуем? И фраерам здесь всем сидящим растолкуем, Что есть у нас славное танго!» Красотка Роза танцевать-таки с ним не хотела, Она достаточно до этого успела В объятьях толстого и жирного чуркмена. И ей не надо было больше ничего. А чимрафон сказал в изысканной манере: «Я б вам советовал пришвартоваться к Вере, Чтобы в дальнейшем не обидеть вашу маму И не испачкать в кровь вам белую панаму!» Услышал реплику маркер известный Моня, О чью спину сломали кий в кафе «Боржоми», — Побочный сын капиталистки тети Бэсси, Известнейший портретщик в красавице Одессе. Он подошел к нему походкой пеликана, Достал визитку из жилетного кармана: «Я б вам советовал, как говорят поэты, Беречь на память о себе свои портрэты!» Но Степа Шмаровоз был парень пылкий: Чуркмену жирному — по кумполу бутылкой, Официанту засадил он таки вилкой, И началось славное танго. На «Аргентину» это было не похоже. Вдвоем с приятелем мы получили тоже. И из пивной нас выкинули сразу разом И с шишкою на лбу, и с синяком под глазом. И вот, пока мы все лежали «на панели», А хачик все ж таки дополз до Розанэлли, И он шептал ей, от страсти пламенея: «Ах, Роза, или вы не будете моею? Я увезу вас в город Тум-Батуми, Вы будете там есть кишмиш с рахат-лукуми. И как цыпленка с шиком я тебя одену. Захочешь спать — я сам тебя раздену! Я, как собака, буду беречь твое тело, Чтоб даже кошка на тебя смотреть не смела! Я буду в баню в год водить тебя четыре раза, Чтоб не пристала к вам, моя душа, зараза! Я все отдам тебе, все прелести за это, А здесь вы ходите, я извиняюсь, бэз браслета! Бэз комбинэ, бэз фильдеперсовых чулочек, И, как я только что заметил, бэз порточек!» И так накрылася фартовая пивная, Где собиралася компания блатная. Исчезли девочки — Тамара, Роза, Рая — И с ними гвоздь Одессы — Степка Шмаровоз.

Поспели вишни

Поспели вишни в саду у дяди Вани, У дяди Вани поспели вишни. А дядя Ваня с тетей Груней нынче в бане, А мы под вечер погулять как будто вышли! Припев: «А ты, Григорий, не ругайся! А ты, Петька, не кричи! А ты с кошелками не лезь поперед всех!» Поспели вишни в саду у дяди Вани, А вместо вишен теперь веселый смех! «Ребята, главное — спокойствие и тише!» — «А вдруг, заметят?» — «Нет, не заметят!» — «А как заметят, то мы воздухом здесь дышим!» — Сказал с кошелками соседский Петька. Припев. «А ну-ка, Петя, нагни скорее ветку!» А он все «бабки» в карманы ссыпал! «А видно, Петя, перегнул ты слишком ветку И вместе с вишнями в осадок выпал!» Припев. Пусть дядя Ваня купает тетю Груню В колхозной бане, в колхозной бане. Мы скажем вместе: «Спасибо, тетя Груня! И дядя Ваня, и дядя Ваня!» Припев. Поспели вишни в саду у дяди Вани, У дяди Вани поспели вишни. А дядя Ваня с тетей Груней нынче в бане, А мы под вечер погулять как будто вышли!

Поезд № 8

Ехал поезд № 8 «Ереван — Баку», Я лежу на верхней полке и как будто сплю. В темноте я замечаю чей-то чемодан. Сердце трепетно забилось: что-то будет там? Совершаю преступленье — лезу в чемодан. Открываю — там печенье и какой-то хлам. Чемодан не удержался — с полки полетел И какого-то отброса по уху задел. Сотни рук меня схватили. Кто кричит: «Убей!» Кто кричит: «Кидай в окошко — будет веселей!» Кинули меня в окошко, прямо под откос. Я разбил себе коленки, оцарапал нос. Век жить буду — не забуду этот паровоз: От Москвы до Ленинграда на карачках полз!

Мясоедовская улица моя

Есть у нас в районе Молдаванки Улица отличная, друзья. Старенькие дворики Подметают дворники, Чтоб сияла улица моя. Припев: Улица, улица, улица родная, Мясоедовская улица моя. Улица, улица, улица родная, Мясоедовская. Милая моя! Там живут порядочные люди — Никто там не ворует и не пьет. Но если вы не верите, Сходите и проверьте: Кто на этой улице живет? Припев. Есть на этой улице больница, Все ее еврейскою зовут. Я желаю вам, друзья, Не бывать там никогда, Пусть туда враги наши идут. Припев. Были годы, здесь бродил Утесов — Под гитару песню пел свою. А когда создал он джаз, То исполнил в первый раз Песенку про улицу мою. Припев. Конечно, про Япончика все знают, Хоть он на Мясоедовской не жил. Прошлое ушло давно Вместе с старым миром, но… И он по этой улице ходил! Припев. Если бы сказали: на тебе квартиру Или, прямо скажем, целый дом! Этого бы соловья Никогда б не слушал я, Улицу б родную я сберег! Припев. Предложили мне сменить квартиру С чудным видом на Москву-реку. Я согласен на обмен, Но прошу учесть момент: Только вместе с улицей моей. Припев. Есть у нас в районе Молдаванки Улица отличная, друзья. Старенькие дворики Подметают дворники, Чтоб сияла улица моя. Припев.