Лучший частный детектив
Шрифт:
Поежившись, словно от холода, и поправив сползший синий плед, налила себе водки в обычный стакан, выпила залпом.
Письмо от этой несчастной женщины её не просто разжалобило, оно всколыхнуло самые сокровенные чувства, воспоминания. Она написала комментарий, по просьбе этой назойливой журналистки, довольно жёсткий, но справедливый.
Да, у неё был сегодня повод выпить. Но об этом никто не должен знать. Психолог, как учитель, является к страждущим непогрешимым, всегда довольным и бодрым, радостным и счастливым.
Вот вчера к ней приходила
Юноша сидел и молчал, никак не реагируя на многословие своей обеспокоенной матери. Этим безразличием он сильно раздражал. Обычно понимающая и такая спокойная на сеансах, она уловила это монотонное, словно вибрация стоматологического сверла, чувство раздражения. Правда, парень пару раз хмыкнул в сторону матери, тем самым обозначив бесполезность консультации и бессмысленность всего и вся. Затем и вовсе, как-то невыразительно махнув рукой, встал и вышел из кабинета. Приходилось делать усилия над собой, чтобы раздражение не вышло наружу.
И в чём тут дело? Сразу нашёлся ответ — «Отсутствие страданий». Душа этого юнца ещё не плакала, в ней не происходило никаких реакций, она не расцвечивалась огнями радости и не переполнялась чувством безвозвратной утраты. Ведь всё теперь может протекать в режиме онлайн, стоит лишь нажимать на послушные кнопки, и вот ты бог и царь в своём виртуальном мирке. Здесь добиваешься многого, возвышаясь в своих глазах, а неудачи не столь трагичны, ведь о них кроме тебя никто не знает…
На столе лежала вчерашняя газета, одна из новостей которой была обведена карандашом.
«Задержан подросток, убивший своего отца. Причиной тому послужила любимая компьютерная игра, в которой герои дерутся на топорах, мечах, молотах и др. Родители не знали, как побороть страсть 14-летнего ребенка к виртуальному миру и лишили его возможности играть в «Готику», отобрав клавиатуру. Отец спал, сын зашёл в комнату и ударил его по голове кувалдой несколько раз. Проснувшуюся мать заставил вернуть клавиатуру, угрожая разделаться таким же образом и с ней. После спокойно закрылся в комнате и начал играть…».
Женщина ещё раз пробежала глазами газетные строки и произнесла: «Такими проще управлять. Следует лишь знать, на какие кнопки подсознания нажать. И с какой целью…».
Она сняла с полки фотографию мальчика, машинально пальцем стёрла пыль с чёрной рамки и примкнула к портрету губами. Слёз не было. Их не было давно. Высохло горькое озеро скорби. Тупая сердечная боль всё чаще являлась вместо тихой слёзной печали. Силы ей давала лишь цель, к которой она безустанно стремилась…
Ожидание всегда терзает душу. Тем более ожидание с неизвестным исходом. Вера отправилась в больницу, теперь она торопилась.
При входе в лечебницу она обратила внимание на санитарку,
— Здравствуйте. Был ли у вас здесь парень?
— Какой парень? — женщина, не понимая, о ком идёт речь, часто заморгала.
— Ну, молодой такой, симпатичный, лет двадцати-двадцати двух. Егор Корсунский… зовут.
Полистав книгу посетителей, санитарка произнесла:
— Не-а. Никого не было. А вы ведь… журналистка, бывали уже у нас, я помню.
— Да, Вера Валуева меня зовут.
— Вы-то мне и нужны… — женщина вдруг поменялась в лице и перешла на шёпот.
— Зачем?
— Ну не в милицию же мне обращаться…
— А что случилось-то?
Вместо ответа она, посмотрев по сторонам, указала на расположившуюся в дальнем углу коморку, открытый дверной проём которой гордо демонстрировал полки с уставленными на них порошками, вёдрами и другой бытовой утварью.
…В тесной комнатке женщина присела, облокотившись на край втиснутого сюда каким-то образом стола.
— Понимаете, я санитарка, давно здесь работаю. Но такое… Это впервые. Так вот… вчера…
Она рассказала, как случайно подслушала разговор врачей. Они ругались. Вернее, сначала на повышенных тонах что-то объясняли друг другу. Речь шла о больной Глаголевой.
— Сама я давно заметила, что девушку здесь держат как невольницу.
— Как это? — не поняла Вера.
— Ну, Наталья Николаевна девчонку ввела в транс этот, а вывести, как бы… забыла. Так вот доктор ей и говорит, что, мол, это нарушение методики. А она как завопит: «Я здесь автор, а не вы! Требую мне не мешать!». Он ей — «Читал я вашу методику, не впервые на свет родился. Нарушаете…как её…этику. Нельзя экспериментировать на девчонке. Пора выводить из транса-то этого!» В общем, шумели, даже до оскорблений дело дошло. Карьеристкой он её назвал.
— Карьеристкой?
— Ну да. Она так закричала, что я даже испугалась, — больные могли услышать.
Женщина огляделась:
— А потом знаете что было? — Вера вопросительно посмотрела в безумные, как ей в этот миг показалось, глаза собеседницы. В голове пронеслось: «Здесь, наверное, все, от уборщицы до докторов, сумасшедшие». А женщина после паузы продолжала. — Она потребовала таким страшным голосом «Верните мне запись или я вас у-ни-что-жу!!!». Так и сказала «УНИЧТОЖУ». Представляете?
— А что за запись-то? — Вера наклонилась к её уху.
— Не знаю… А Степан Аркадьевич ей ответил, что в милицию пойдёт, если она не прекратит измываться над Глаголевой.
Вера не стала больше задерживаться и направилась к кабинету главврача.
— Так это… Его нет сегодня… Он дома. Завтра у него дежурство.
Записав его домашний телефон и попрощавшись, она отправилась на автобусную остановку.
«Ладно, — рассудила Вера. — Здесь Егора не было. Это уже успокаивает. Можно сделать передышку. Дина долгое время лежит в неадекватном состоянии, которое вызвано методикой Пригожиной. Надо поговорить с доктором… Степаном Аркадьевичем».