Лучший друг детектива
Шрифт:
Сосед помогал, но ворчал:
– Некогда мне! Мужа себе найди, пусть он возится.
– Ой, а у вас «мужья на час» есть? Ну, фирмы такие, где можно помощь по хозяйству заказать?
– У нас не столица, а курорт. Рес-пе-кта-бель-ный. Нормальный местный никогда не пойдет прочищать канализацию, если можно работать лыжным инструктором.
– Да мне не обязательно нормального, – развеселилась Маша. – Лишь бы гвоздь умел забить.
– Ну, алкаша приваживать я тоже не позволю, – отбрил
– Это в каком смысле? – испугалась Маша.
– Живет один, в лесу. Говорит, что язык птиц понимает: разговаривает с ними – они в ответ что-то чирикают. Но руки золотые.
– Представляю, как от вашего протеже пахнет, – сморщила нос Маша.
– У него сруб рядом с водопадом, – усмехнулся сосед. – И моется там, и вещи свои стирает.
– А зимой?
– До белых мух в своей времянке сидит. Только когда совсем морозы, в Сочи перебирается. У него там квартира.
– Ну-у… зовите вашего аборигена.
Когда Маша увидела Василича, решила: настоящий йети – длинные волосы, борода, усищи, рубашка из холстины, лицо обветренное, ручищи огромные, натруженные. Но глаза (пусть прятались под огромными бровями-кустами) глядели осмысленно. И Ванессу Мэй он попросил выключить.
– Почему? – удивилась Маша.
– Не люблю суррогаты, – поморщился гость.
Она улыбнулась, поставила Первый концерт Чайковского (за роялем, конечно, Денис). Абориген кивнул:
– Нормально, – и отправился воевать с подтекающим котлом.
Потом выпили чаю. Василич не чурался застольной беседы.
– А правда, что вы прямо в глухом лесу живете? – первым делом спросила Маша.
– Правда.
– Убеждения? – Она подмигнула: – Или от кого-то прячетесь?
Он пожал плечами:
– Ни от кого не прячусь, но людей не люблю.
– Почему?
– Вечно у вас театр: то одна декорация, то другая. И самому актерствовать надо. А в лесу – все настоящее: яркие краски, тишина, никто тебя не трогает.
Она прищурилась:
– А живете на что? Натуральное хозяйство?
– Пчелы есть. Апельсины, мандарины, кумкват сажаю. Травы собираю, грибы. Покупателей хватает.
– Все равно должна быть причина, чтоб отшельником стать. Вас по бизнесу кинули? Или любовь несчастная?
– Нет никакой причины. Я просто никогда особо не умел общаться с людьми, но долго пытался: учился, работал, тусовки-вечеринки. И вечно через силу! Сижу в кафе, ем эрзац-еду, дышу дымом. А годам к сорока наконец решил: зачем через себя переступать? И сбежал, построил хижину. В пяти километрах от ближайшей цивилизации чувствую себя просто отлично.
– Но как же
– Газовая плитка. Генератор. Квадроцикл. А в телевизоре или ванне-джакузи я не нуждаюсь.
Он взглянул проницательно:
– А вот вы, по-моему, точно сбежали от несчастной любви.
Маша никому на Розе Хутор не рассказывала про Дениса, и Василича- йети видела впервые в жизни. Но она так давно ни с кем не говорила – о себе! На работе вечное чирик-чирик ни о чем, с соседями – тоже только о текущем.
Поэтому не удержалась и выложила – как на духу.
– Это тот Денис, который сейчас Чайковского играл? – уточнил новый знакомец.
– Да, да! Это мой одноклассник! Он так меня любил, а я оказалась дурочкой!
– И вы надеетесь, что можно обернуть время вспять? – улыбнулся Василич. – Заполучить Дениса?
– Не знаю, на что надеюсь, – печально вздохнула Маша. – Просто сижу на балконе, слушаю, как он играет, и мне очень хорошо.
– В следующий раз я вам диск Евгения Кисина принесу.
– Откуда он – в вашем натуральном хозяйстве?
– Закажу.
– Спасибо.
Маша встала из-за стола. Настроение испортилось.
– Сколько я вам должна?
Он пожал плечами:
– С девушек не беру.
Машу ужасно раздражала эта местная фразочка. Деньгами не возьмет, зато приставать будет.
Но йети, оказалось, не только язык птиц понимал, но и ее мысль тоже смог прочитать. Он усмехнулся:
– Приставать не собираюсь. Куда мне со звездой Денисом тягаться!
Вот – рассказала на свою голову!
Она поджала губы и вышла проводить своего «мужа на час» за калитку. Время еще не позднее, даже не смеркалось, но из лесу вдруг показался Джек.
Маша к тому времени собаку почти приручила. Погладить себя самоед по-прежнему не позволял, но на нее рычать-щериться перестал. А на гостя – оскалился. Потом прижал уши и начал угрожающе подступать.
– Осторожнее! – перепугалась Маша.
Но абориген, отстранив ее своей лапищей, молча стоял и ждал приближения пса.
– Он вас порвет! – пискнула хозяйка.
Но суровая поступь Джека становилась все неуверенней. Яростный лай поменял тональность и обратился в скулеж. Однако пес не отступал – продолжал, будто под гипнозом, приближаться. Когда он оказался в шаге от них, Василич приказал:
– Сядь.
Джек повиновался, понурил башку.
– Хозяином себя мнишь? – вкрадчиво спросил Василич.
Пес опустил голову еще ниже, уткнул подбородок в уличную пыль.
– Дом теперь не твой, – мрачно изрек лесной житель. – И не смей сюда больше приходить.