Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина
Шрифт:
– Гибсон, – говорю, – не паникуй. Будь другом, убери с линии все лишние уши. На минуточку.
Лейтенант что–то бурчит, щелкает клавишами, я слышу топот множества ног. Раздается приглушенное хихиканье.
– Сделано, – пыхтит лейтенант. И спрашивает так безнадежно, словно ему уже все равно: – Кто вы, ребята?
– Фирма с отличной репутацией. «Курьерская Служба Джонсона Б.». Перевозим особо ценные грузы. Нас знают на всех континентах. И ничего больше, лейтенант. Просто частная компания. Но если Америка соберется воевать, допустим, с русскими, мы
– А Америка будет воевать с русскими? – бормочет лейтенант.
Билли крутит пальцем у виска.
– По–моему, Гибсон, – говорю я, – мы тебя довели!
– Да, похоже, – легко соглашается лейтенант. – Ни хрена не понимаю. Скорее бы вы смотались отсюда, честное слово. Только отыщите мне что–нибудь убедительное, пожалуйста.
– О чем и речь, лейтенант! Давай, решай, нужна тебе санкция начальства, чтобы мы тут воевали, – или обделаем наши дела потихоньку. Потому что я простой исполнитель. И могу выйти на полицию штата только через своего босса. А Джонсон санкцию будет выбивать тоже… Через самый верх. Полчаса – и о том, что у тебя стряслось, узнают все спецслужбы. И все попрутся сюда. Они поставят на уши твой город, истопчут лес, перевернут вверх дном болото и наверняка рассердят Вейланда. Кто сидит в болоте, ты не узнаешь никогда. От Сары даже тряпочки не найдут. Потом они уедут, а ты останешься. И будешь завидовать Марвину. Себя не жалко – пожалей миссис Сэйер.
– И Джонсон тоже припрется, я его знаю, – вворачивает Билли. – С Либерманом наперевес. Уверяю, уж кто–кто, а эти двое тебе здесь не нужны даром.
Лейтенант думает. Оценивает мрачные перспективы.
– Надо бы вас привести к присяге, – говорит он наконец. – Не догадался я.
– Расслабься. У нас такие допуски – никакая присяга не нужна.
– На локальную экологическую катастрофу у вас тоже допуск есть?! – взрывается лейтенант. – Может, у вас еще и лицензии на убийство в карманах завалялись?!
– Соси бензин! – отвечает Билли гордо.
Как и все мужчины – очень немногие, – давшие присягу на верность человечеству в целом, Билли терпеть не может, когда ему намекают, что агентом 007 он после этого не стал.
Вторник. Вечер
– Будьте добры, Вера, окатите нас водичкой, – сказал я.
Мы изгваздались так, что я не рискнул забраться в салон и не пустил Билли в машину. Когда над болотом сверкнула чистенькими боками алая «тэшка», я посмотрел на себя, оглядел напарника и сообщил: «Поедем сверху».
Билли до того устал, что только выругался. Мы уселись каждый на свой киль и полетели у «тэшки» на хвосте.
Город обалдел.
Город и так напряженно следил за нами, но тут буквально во всех мансардах распахнулись окна, и на каждой плоской крыше стоял человек с биноклем. Я не особо удивился, когда почувствовал внимание со стороны ранчо Вейланда. Старик залез на водокачку и оттуда рассматривал нас в антикварную
А Билли, естественно, забыл спрятать пушку за спину.
Я представил заголовок в новостях: «У парней из НАСА есть бластеры Чужих» и подумал, не без садистского удовлетворения – пускай НАСА отдувается. Ему не привыкать.
Паркинг на крыше дома Сэйеров пустовал, и я грешным делом порадовался, что мистер Сэйер задерживается. Не хотел я его видеть. Зачем мне человек, который не верит в чудеса, холоден с женой и полагает себя пупом земли? Мало я, что ли, таких встречал?
Вера стояла на крыльце.
Билли, вылитая кикимора болотная, сполз с киля и попытался отряхнуть машину от водорослей, которые на нее затащил.
– Маску не снимай, – распорядился я. – Сейчас попросим нас сполоснуть.
– Пойдемте за дом, – сказала Вера.
Первым делом она облачилась в фартук и резиновые перчатки. Это мне понравилось.
Сначала мы просто крутились под струей воды из садового шланга, потом я сбегал за шампунем и щеткой. Пригодился наконец–то дезактивационный комплект, хорошо, что не по назначению. На заднем дворе образовалась изрядная лужа, в которой плавала болотная ряска вперемешку с белыми хлопьями пены.
Вера отнеслась к своей миссии очень серьезно, она хмурила брови и поджимала губы, поливая нас, и даже пыталась командовать строгим голосом. Билли тер меня щеткой и периодически нервно хихикал. Потому что я вообразил, как чудесно было бы оказаться под душем с Верой в обнимку.
Ну, ничего не мог с собой поделать.
– Вы ныряли? – спросила Вера, когда я решил, что с нас хватит, и мы сняли маски.
– Ванья нырял, – объяснил Билли. – А я падал. Он нырял за мной.
– Ваши… скафандры можно повесить сохнуть здесь на веревке. Раздевайтесь и пойдемте за стол.
– Спасибо. У нас есть фен для просушки комбинезонов, это быстро, я сейчас. А вот насчет стола… Как бы бабушка Харт не обиделась. Город, наверное, взбудоражен, и миссис Харт ждет не дождется доклада о нашей экспедиции. Чтобы потом сто раз пересказать эту страшную историю. Вера… – я потупился. – Если вы позволите…
Билли отошел в сторонку и там деликатно снимал комбинезон – тихо, как мышь. Обычно, вылезая из «кондома», он кроет это гениальное изобретение еще худшими эпитетами, чем когда надевает его.
– Если вы позволите, – я нашел вроде бы подходящие слова, – я ничего не скажу вам сверх того, что вы уже знаете от лейтенанта. Сара оставила метки не раньше шести дней назад. И в центре болота что–то странное творится с электроникой. Пока это все. Завтра пойдем снова.
Билли сверлил взглядом мой затылок. Как дрелью.
– Вы не хотите обнадеживать меня попусту, Иван, – сказала Вера. – Спасибо. Спасибо вам уже за то, что вы пошли туда сегодня. Никто больше не отважился идти на болото пешком. Сначала они были напуганы, а потом так устыдились этого страха, что попрятались. Все эти дни меня навещали лишь три человека – лейтенант, бабушка Харт и… И старый Вейланд. Удивлены?