Лучший из худших
Шрифт:
Когда у тебя появляется пусть даже не план, а хотя бы намётки, жизнь слегка упорядочивается.
И тут дверь распахнулась.
– Рекрут Ланской, на выход с вещами.
Я усмехнулся: вещей в камере при мне не было, но уж больно оптимистично звучала эта фраза.
В коридоре встретился с Санниковым. Выглядел он неважно: бледный и какой-то скрюченный, как столетний старик. Лицо потемнело, взгляд потух.
Я посмотрел на его руки: они были чёрными как у афронегра: такое ощущение, словно Санников перебирал ими уголь.
Но
– Всё закончилось, Лан. Едем в часть.
– Что? — не поверил ушам я.
– Я говорю, что пять суток ареста истекли. Хотя мне они показались как пять месяцев. Нас отпускают.
Телефон на столе затрясся как припадочный.
Гвоздь с сожалением отложил книгу в сторону, поднял вибрирующую трубку и поднёс к уху.
– Слушаю, — мрачным тоном произнёс он.
– Гвоздь, это Упырь.
– Говори.
– Ты велел найти того солдапёра, что наших кентов обидел. Короче, я нашёл его.
– Он мёртв?
– Пока нет, Гвоздь.
– Тогда какого хрена ты мне звонишь? — раздражённо спросил Гвоздь.
Он хотел бросить трубку, но Упырь взволнованно заговорил:
– Не всё так просто, Гвоздь. Он в батальоне осназа служит.
– И что с того? Мои люди не могут положить какого-то вшивого рекрута?! — чуть не взорвался Гвоздь.
– Ты меня дослушай, Гвоздь… Рекрута на губу забрали — пять суток вломили за драку — хихикнул Упырь. — Срок прошёл, сегодня его в часть повезут. Там достать сложно — сам понимаешь: осназ — есть осназ. Туда так просто не сунешься.
– Хочешь поплакаться? Иди плачь в другое место.
– Всё нормально, Гвоздь. Решим вопрос. Я всё придумал: мы их машину по пути в часть перехватим.
– Свидетели?
– Свидетелей не будет, Гвоздь! Зуб даю! Ты же меня знаешь!
– Хорошо, Упырь. И не звони мне, пока не грохнешь солдапёра! — сказал как отрезал Гвоздь и положил трубку.
Глава 21
В моей жизни уже была автомобильная авария, причём устроенная мной же. До сих пор вспоминать неприятно: аж мороз по коже.
Ехал с девушкой на дачу к родителям. Водительский стаж тогда был всего ничего, а понтов выше крыши. Как же… Шумахер, блин!
Решил как дурак обогнать еле тащившуюся машину по грунтовке, заодно и выпендриться перед подругой. Опыта, понятно, с гулькин нос. О коварностях подобных дорог даже не подозревал.
Втопил газ до упора, и тут машину резко понесло. Будь я матёрым гонщиком, возможно, как-нибудь вырулил, но я растерялся — уж больно всё быстро происходило: машина вдруг перестала слушаться.
Стал крутить рулём и окончательно потерял управление. В итоге тачка свалилась в кювет, приземлившись на крышу. Что самое хреновое — водила, которого я обгонял, даже не подумал остановиться и посмотреть, что произошло. А ведь он наверняка всё видел, но
Тогда всё более-менее обошлось. Мы с подругой практически не пострадали, отделались лёгким испугом да парой синяков.
Машина, само собой, в хлам, но тогда я иначе смотрел на эти вещи. Тем более, покупал не за свои — папин подарок.
К чему эти воспоминания? Да к тому, что грузовичок с тентом, в кузове которого сидели мы с Санниковым, вдруг подпрыгнул, словно наскочил на здоровенную кочку. Нас при этом тряхнуло так, что сорвало с деревянной скамейки, идущей вдоль борт
Грузовик по инерции проехал ещё несколько метров, а потом сильно накренился и упал набок.
Я ощутил себя шариком в лотерейном барабане. Кинуло сначала в одну сторону, потом в другую, и каждый раз ощущал тупые, но болезненные удары.
На обычную аварию это точно не походило. До меня дошло, что перед тем, как машину подбросило, слышался какой-то хлопок — словно разорвалась мина или граната.
Мы ехали по асфальту, так что минирование дороги исключалось. Мину, конечно, могли заложить и в сам грузовик, а потом подорвать дистанционно, но мне почему-то самой логичной показалась версия с выстрелом из гранатомёта: били по движку из здешнего варианта «Осы».
Кто бы это ни сделал, доброжелателем его точно не назовёшь. И вряд ли он успокоится, пока не добьёт всех.
Конечно, моя жизнь интересовала меня в первую очередь, инстинкт самосохранения даже не кричал, а душераздирающе вопил валить отсюда нахрен, пока тент не отдёрнули нехорошие дяди с гранатомётами. Даже не сомневаюсь, что у них есть и другое оружие, с помощью которого можно наделать в человеке дырок как в решете.
Если бы я сидел в кузове один — так бы и сделал: смазал салом пятки и ушёл по-быстрому, а там будет видно.
Но в том то и загвоздка: мы ехали вдвоём, и я не мог оставить Санникова на произвол судьбы.
Хватило взгляда, чтобы понять: ему повезло значительно меньше, чем мне. Смотреть — и то было страшно: всё лицо залито в крови, поза неестественная.
Но я потрогал жилку на его шее и убедился, что та ещё пульсировала (слава тебе, Господи! У меня уже куча дурных мыслей появилось), хотя особо частым этот пульс не назовёшь. Он явно ослабевал.
Ефрейтора необходимо доставить к врачу, причём срочно.
При других обстоятельствах я бы не стал его трогать: иногда это чревато последствиями, можно причинить вред.
Однако я здраво рассудил, что если его убьют — лучше Санникову от этого точно не станет. Так что придётся потревожить, иначе нельзя.
Переть буром, конечно, тоже не стоило. Вдруг кто-то ждёт, когда кто-то высунется и полоснёт очередью…
И тут меня аж затрясло: сука, а ведь так и есть, сейчас по тентованному кузову пройдутся из автомата. Я даже увидел словно наяву, как ложится палец на спусковой крючок автомата.