Лучший из лучших

Смит Уилбур

– Скажи отцу, что я сейчас приду.

Он надел чистую рубашку и запасную пару ботинок, начищенных Умфааном, которого он этому научил.

– Ты – Хеншо, сын Бакелы, – сказал Ганданг, сидевший на низеньком стульчике, мастерски вырезанном из цельного куска черного дерева. Ральфу стула не предложили, и пришлось усесться на корточки. – Бакела – настоящий мужчина.

Собравшиеся вокруг воины одобрительно загудели, зашелестев перьями на головных уборах.

– Тшеди, твой прадед, от имени короля даровал тебе проход в Булавайо.

Тшеди имеет на это право: он друг Лобенгулы, а до этого был другом Мзиликази.

Доктору Моффату, прадеду Ральфа, матабеле дали имя Тшеди. Юноша промолчал, сообразив, что объяснения предназначались не для него: Ганданг растолковывал воинам причины своего решения.

– Но скажи мне, зачем ты идешь в крааль короля?

– Я пришел посмотреть на прекрасные края, о которых рассказывал мне отец.

– И это все? – спросил Ганданг.

– Нет, я пришел торговать. А если король соблаговолит дать разрешение, то я хотел бы поохотиться на слонов.

Ганданг не улыбнулся, но в глазах блеснули искорки.

– Я не стану спрашивать, чего ты желаешь больше, Хеншо: полюбоваться открывающимся с вершины горы видом или нагрузить фургон слоновой костью.

Ральф тоже сдержал улыбку и не ответил.

– Скажи мне, сын Бакелы, какие товары ты привез с собой?

– Я привез двадцать тюков ткани и лучшие бусы.

Ганданг небрежно отмахнулся:

– Женские безделушки!

– Я привез пятьдесят бочонков вина – того, что любят король Лобенгула и его царственная сестра Нинги.

Ганданг жестко сжал губы.

– Будь моя воля, я бы вылил эти пятьдесят бочонков яда тебе в глотку, – угрюмо шепнул он и добавил в полный голос: – Лобенгула, Великий Слон, с удовольствием примет их.

Он замолчал, явно ожидая продолжения. Ральф догадался, что Базо во всех подробностях доложил отцу о товарах в фургоне.

– У меня есть ружья.

Лицо Ганданга внезапно загорелось вожделением, глаза слегка сузились, губы приоткрылись.

– «Укуси мамбу ее собственным ядом»! – прошептал он. Сидевший рядом Базо вздрогнул: отец повторил слова пророчества Умлимо – зачем делать это в присутствии того, в ком не течет кровь матабеле?

– Не понимаю, – сказал Ральф.

– Не важно. – Ганданг изящно махнул розовой ладонью. – Скажи мне, Хеншо, эти твои ружья глотают шарик ртом, подвергая жизнь стрелка большей опасности, чем та, в которой находится его враг?

Ральф улыбнулся такому описанию древних кремневых ружей, многие из которых пережили еще иберийскую кампанию Веллингтона, а некоторые, прежде чем попасть в Африку, видели сражения у Булл-Рана и Геттисберга. Стенки стволов стали тоньше бумаги, затравочная полка и ударный механизм так износились, что каждый выстрел грозил оторвать голову смельчаку, который решится нажать на спусковой крючок.

– У меня отличные ружья, – ответил Ральф.

– С изогнутыми змеями в стволе? – спросил Ганданг.

Ральф не сразу понял, что имелась

в виду винтовая нарезка ствола.

Он кивнул и добавил:

– И еще ствол открывается, чтобы положить в него пулю.

– Принеси мне ружье, – приказал Ганданг.

– Цена ружья – большой слоновий бивень, – предупредил Ральф.

Ганданг с непроницаемым видом уставился на него, и на губах вождя впервые появилась улыбка – острая, как лезвие копья.

– Теперь, – сказал он, – я верю, что ты пришел в Матабелеленд, чтобы просто полюбоваться открывающимся здесь видом.

– Хеншо, я ухожу, – произнес Базо, не отрывая взгляда от толстого желтого бивня, который передал Ганданг в оплату за ружье.

– Мы знали, что когда-нибудь нам придется расстаться, – ответил Ральф.

– Нить, которая нас связывает, никогда не порвется, – заверил Базо, – но теперь я должен вернуться в свой отряд. Десять воинов проводят тебя в Булавайо, где ждет Лобенгула.

– Разве король не в Табас-Индунас, Холмах Вождей? – спросил Ральф.

– Это тот же самый крааль. В дни Мзиликази он назывался Табас-Индунас, а теперь Лобенгула изменил название на Булавайо, «место, где убивают».

– Понятно, – кивнул Ральф и замолчал, ожидая продолжения: Базо явно не все сказал.

– Хеншо… ты не слышал этих моих слов, но десять воинов, которые пойдут с тобой в крааль короля, нужны не только для твоей охраны. Не рассматривай придорожные камни, не рой яму даже для того, чтобы закопать свои испражнения, – если Лобенгула узнает об этом, то решит, что ты ищешь сверкающие камешки или желтый металл. Это смерть.

– Ясно.

– Хеншо, на землях матабеле не путешествуй ночью. Только чародеи и колдуны передвигаются по ночам верхом на шакалах. Если король услышит об этом, ты умрешь.

– Понял.

– Не вздумай охотиться на бегемотов: они под защитой короля, их убийство наказывается смертью.

– Понятно.

– Когда ты предстанешь перед королем, твоя голова всегда должна быть ниже головы Великого Слона, даже если тебе придется ползти на брюхе.

– Ты мне это уже говорил.

– И еще раз скажу, – кивнул Базо. – И снова напомню, что девушки матабеле – самые прекрасные в мире. Они разжигают в мужчине огонь, но взять девушку без разрешения короля означает смерть – как для мужчины, так и для девушки.

Целый час они сидели на корточках, иногда нюхая табак или передавая друг другу дешевую сигарету: говорил Базо, Ральф слушал.

Базо пытался в последнюю минуту рассказать Ральфу обо всем. Он негромко называл имена самых могущественных вождей, правителей всех военных провинций Матабелеленда, перечислял тех, кто близок к Лобенгуле и с кем нужно обращаться осторожно; объяснял, как вести себя, чтобы никого не обидеть, какой подарок попросит каждый вождь и на какой в конце концов согласится.