Лучший из врагов (сборник)
Шрифт:
Хотя Джоанна и считала, что справедливость торжествует отнюдь не всегда, она не стала спорить со своей подругой.
Лиз, воспользовавшись паузой, постучала ложечкой по бокалу. Она добровольно возложила на себя обязанности «председателя собрания».
— Я прошу вашего внимания. Пока мисс Золушка еще не ушла с бала, нам нужно обсудить несколько вопросов. Я долго молчала. Уже почти восемь вечера, а я еще не рассказала, что произошло за обедом. Я думаю, эта новость тянет на девять с половиной баллов. Нет, черт возьми, на все десять.
— А почему
— Я хотела посмотреть на ваши лица.
Лиз не спеша выпила глоток вина, еще больше разжигая их любопытство. Наконец она сказала:
— Возможно, вы видите первую женщину-редактора «Дейли»[56].
Катя и Джоанна крикнули почти в один голос: — Не «Санди»[57]?
— Читайте по губам. «Дейли кроникл».
Джоанна подскочила к Лиз и издала такой вопль, какой не всегда услышишь от болельщиков соседнего стадиона, когда местный клуб забивает гол.
— Поздравляю! Ты это заслужила.
— Лиз, ты великий журналист, и ты будешь великим редактором. Наконец-то это признали, — добавила Катя.
Джоанна, никогда не забывающая о материальной стороне дела, спросила:
— Он говорил о чем-нибудь низменном, типа презренного металла?
Они все засмеялись, но Катя одна выразила словами то, что вертелось у них на языке.
— Только не позволяй им диктовать тебе условия и ни за что не соглашайся на меньшую зарплату, по сравнению с той, которую они бы могли предложить мужчине.
Лиз улыбнулась в ответ.
— Я об этом уже думала и у секретаря Чарли мне удалось узнать, сколько примерно он получал.
— Еще один тост, — произнесла Катя. — За лучшую женщину-редактора… Нет, за самого лучшего редактора в Британии.
Лиз поставила бокал.
— Конечно, — медленно произнесла она, — еще не все решено окончательно. Я буду исполнять обязанности редактора «Санди» в течение двух недель, и Фергус очень тонко мне намекнул, что окончательный приговор им еще не вынесен. Не знаю, насколько серьезно он говорил про «Дейли кроникл». Но я стремлюсь именно к этому. Если мне повезет, то Фергус будет первым владельцем, назначившим женщину редактором ежедневки. Держу пари, многие акционеры захотят его за это расстрелять.
— Но почему? — Катя пришла в негодование. — Твоя кандидатура на этот пост самая лучшая.
— Точно, — добавила Джоанна. — Теперь тебе нужно показать ему, на что ты способна, и найти материал для нескольких забойных статей. Нам придется хорошенько пошарить в нашем банке памяти.
— Спасибо. У меня уже есть некоторые неплохие наметки. Взятки в палате общин. Не спрашивай, я еще не знаю всех подробностей, и пока держу все в тайне. Если мои догадки подтвердятся, будет сенсация, и мы, Катя, договоримся с твоей командой, чтобы я выступила в новостях. На Фергуса всегда производят впечатление наши выступления по телевидению.
Подруги захотели узнать об обеде все, вплоть до мельчайших деталей. Лиз не нужно было упрашивать. Правда, она слегка приукрасила
Катя с задумчивым видом потягивала из бокала шампанское.
— Тогда на Майорке кто бы мог подумать, что мы будем вот так сидеть: Джоанна, известный редактор журнала; я со своей премией, и Лиз, которая скоро войдет в историю журналистики. Господи, просто фантастика!
— Неплохо, — заметила Лиз, — для трех вульгарных…
— Говори за себя, — засмеялась Катя.
— …полуобразованных супервыскочек.
— И подумать только, я не знала обуви до двадцати трех лет, — сказала Джоанна, привыкшая в детстве бегать босиком и всегда вспоминавшая об этом в минуты триумфа.
— На горизонте осталась только одна грозовая туча, — сказала Лиз. — Она выше шести футов, с черными лохматыми волосами и ужасным самомнением.
Он посмотрела на своих подруг, и они все вместе крикнули хором:
— Это — дерьмо, Тони.
Лиз вздохнула.
— Он хочет меня обскакать. Знаете, у меня престранное чувство, что он пронюхал про то, что случилось со мной на Майорке. Может, мне просто показалось, но совсем недавно я стала замечать, что в его разговоре со мной стали проскальзывать словосочетания типа «вправления ваших мозгов» или постоянные упоминания о «рассудке». Как-то он говорил что-то о сумасшедшей женщине и в самом конце обратился ко мне со словами: «Вы ведь знаете, Лиз, что я имею в виду», и таких примеров у меня предостаточно.
— Возможно, ты становишься слишком мнительной, — сказала Джоанна. — Он никак не мог про это узнать.
— Надеюсь, ты права, но если уж он во что-нибудь вопьется своими зубами, то становится подобен доберману с тряпичной куклой.
Всем, кто был хоть каким-то образом связан с прессой, было хорошо известно про участь редактора одной национальной газеты, который давным-давно лечился от психического расстройства и однажды это выплыло наружу. Ему даже не дали доработать до конца недели. Не могло быть и речи о том, что он может остаться в своей должности. Его карьера накрылась. Лиз спрашивала себя, не стала ли она параноиком, а если нет, то почему Тони все время твердит про мозги, психическое здоровье и нервные срывы?
У Кати от страха свело живот. Может быть, сейчас какой-нибудь художественный редактор вроде Тони пристально разглядывает через увеличительное стекло проклятый снимок, сделанный тем ублюдком на Роланд-Мьюс. Возможно, фотография им и не пригодится, но Катя понимала, что ее положение под угрозой. Что на нее тогда нашло? Она ведь знала, что Дейвина должна быть в больнице, и все же зачем-то поехала на Роланд-Мьюс..
Джоанна заметила выражение Катиного лица и ей, естественно, захотелось узнать, какие демоны внушили той такой ужас.