Лучший из врагов (сборник)
Шрифт:
Катя обдумывала, возвратиться ей к Джоанне или нет. Но Джо выглядит неважно, вероятно, у нее достаточно проблем и без нее. В любом случае нужно возвращаться к себе, как бы трудно это ни было. Она как-нибудь справится с парой газетных журналистов. Катя надела большие темные очки и расплачивалась с водителем такси, когда щелкнула камера. Катя лишь опустила голову. Ей сейчас ничего нельзя было говорить. Прошедшие сутки были нелегкими.
— Извините, мисс Крофт, — девушка-репортер волновалась. — Мы из «Санди гэзетт».
Из «Гэзетт»? Как они узнали? В ушах
Катя прошла мимо журналистов и стала набирать шифр замка парадной двери.
Отчаявшись, журналистка прокричала:
— Как насчет ваших отношений с Хьюго Томасом?
Катя пожала плечами и успокоилась, увидев, что грузный швейцар направился через вестибюль открыть дверь.
— Спасибо, Артур. Скажи этим людям, что я не хочу, чтобы меня беспокоили, ладно?
— Понял вас, мисс Крофт. Я с ними поговорю.
Откуда, провались они пропадом, журналисты «Гэзетт» узнали про Хьюго? И как им удалось так быстро до нее добраться?
Тогда Катя позвонила Лиз в поисках ответа.
— Я задаю себе те же самые вопросы, — сказала Лиз.
— Может быть, это Дейвина? — тихо произнесла Катя. — Помнишь, я говорила тебе, что она собирается убедить Хьюго признаться в связи со мной, если история всплывет, чтобы скрыть правду.
— Боже, если она это сделала, то что я скажу сотрудникам? — сказала Лиз. — Не говоря уже о Фергусе. Я убедила их, что это неправда.
— Может, тебе поможет мое опровержение?
— Да, может быть. И ты должна пригрозить «Гэзетт» подать иск в суд. Тогда Дейвина будет знать, что ей не удастся запутать это дело. Я помещу твое опровержение на первую страницу в первую колонку. «Гэзетт», скорее всего, забеспокоится. Но мы отклонились, — продолжала Лиз. — Возможно, Дейвина здесь ни при чем. Я хочу сказать, с какой стати она будет добровольно давать информацию «Гэзетт» или кому-нибудь еще? Нам нужно подождать, пока мы не увидим этот номер. У меня неприятное чувство, что эти сведения просочились из источника, который ближе ко мне, чем к тебе. Если я найду этого человека — выгоню с работы.
— Лиз, что мне теперь делать? После того как выйдет номер «Гэзетт», все журналисты с Флит-стрит соберутся у моих дверей.
— Я бы куда-нибудь уехала. Тут приятного мало.
— Куда мне можно поехать? Джоанне я и так вчера надоела, и не хочу, чтобы к кому-нибудь еще прилетел весь этот рой журналистов.
— Можешь спрятаться у меня, но в данных обстоятельствах, вероятно, тебе лучше позвонить на телестудию. Они могут снять тебе номер в гостинице и пришлют адвоката.
Лиз была права: нужно срочно посоветоваться с юристом. Личный адвокат Кати, к ее удивлению, был настроен оптимистично, когда она заверила его, что в заявлениях журналистов нет ни доли правды.
— Пока не давайте опровержения. Статья в первой редакции все равно появится, а четыре миллиона экземпляров «Гэзетт» с опровержением повредят вам больше, чем сто тысяч с недоказанной информацией.
— Я уже пообещала моей
— Этого лучше до завтра не делать.
Катя не могла объяснить, почему она не может ждать. Если за статьей в «Гэзетт» стоит Дейвина, то у нее нет выбора.
— Мне следует подать в суд, чтобы остановить «Гэзетт»?
— Сейчас уже слишком поздно. Этот иск не сумеют рассмотреть вовремя. «Гэзетт» заявит, что вы испугались разоблачения. Извините, но к тому времени, когда мы предоставим все необходимые доказательства, будет уже поздно. Слушайте, если репортеры сводят вас с ума, я могу приехать.
— Спасибо, я думаю, что смогу с ними управиться.
— Я буду у себя. Звоните мне в любое время, я к этому привык. В понедельник я приеду в студию, и мы с вами встретимся. Мне не нужно вам напоминать, что эти парни не дураки. Они будут стараться придумать какую-нибудь уловку, чтобы вынудить вас заговорить. Не попадитесь.
Соседи Кати привыкли к тому, что у входа постоянно дежурили несколько ее поклонников, но обычно они исчезали после того, как она давала им автограф. Соседи оказались неподготовленными к вечернему массированному налету. Фотографы нахально вытаптывали кусты древовидной гортензии перед домом, подбегая ко всем, кто входил или выходил из дома.
Артуру, швейцару, показали фотографию Хьюго и пообещали приличную сумму денег, если он скажет, был ли здесь когда-нибудь этот человек. К чести для него, Артур просто улыбнулся и занял свой пост у двери.
Репортеры применяли все известные журналистские хитрости. Они начали звонить в поисках информации во все квартиры подряд. Соседи Кати не поддавались на соблазны газетчиков. Некоторые, возможно, и впали бы в искушение, но они ничего не знали.
Одна газета заказала для Кати в местном ресторане пиццу, с доставкой на дом, чтобы под видом разносчика проникнуть к ней в квартиру. Но Катя была слишком искушенной, чтобы попасться на такую уловку.
Больше всего страдали от журналистов пожилые супруги, живущие в полумиле от Катиных родителей. Вначале они не понимали, почему их телефон звонит не переставая, и им задают вопросы про Катю Крофт, которую они видели только по телевизору. Ответ на этот вопрос был в лондонском телефонном справочнике. У хозяина дома были такие же инициалы и фамилия, как и у отца Кати, номер телефона которого не был включен в справочник.
Проклятье. Пугающая алая кровь.
Джоанна с ужасом смотрела вниз: два красных пятна на бледно-бежевом ковре. На мгновение ее мысли смешались. Потом полное отчаяние. Неужели снова?
Джоанна шаркающей походкой подошла к телефону, оставляя за собой ярко-красный след, осторожно присела и позвонила доктору Бишофф. На часах было 8.30.
Слушая гудки, она представляла себе дом врача на Ноттингхилл-Гейт. В холле между приемной и гостиной сейчас звонил телефон. Только бы она была дома. Господи, только бы она была дома.