Лучший мужчина Нью-Йорка

Уайли Триш

– Начни с чего-нибудь простого. – Даниэль снова принялся массировать ей плечи. – Расскажи, как познакомилась со Стью.

Слегка нахмурившись, Джи немного подумала, а потом все же ответила:

– Мне было четырнадцать. Тогда я решила, что раз Джек все равно пьет, а я не могу с этим ничего поделать, то надо хотя бы создать ему как можно больше трудностей на пути к бутылке. Я обошла все окрестные кабаки и договорилась, что Джека перестанут обслуживать в кредит, а взамен я каждую неделю стану платить по несколько долларов.

Я пару лет работала на двух работах, но в итоге все-таки сумела добиться своего и даже подружилась с несколькими барменами…

А заодно добилась их уважения. Жаль, что они не встретились в ту пору, но когда четырнадцатилетняя Джи боролась за выживание в городских джунглях, двадцатилетний Даниэль уже воевал в далеких краях. А если бы они познакомились еще раньше, до того как в восемнадцать он вступил в корпус… Тогда бы Джи вряд ли захотела с ним общаться, слишком уж он был горячим и необузданным, а порой совершал и не слишком благовидные поступки. Что ж, похоже, в юности Джи вела себя куда достойней, чем он сам.

– И помогло? Он стал меньше пить?

– Нет. – Джи покачала головой. – Он просто перебрался в дальние бары и стал надолго пропадать.

Даниэль замер.

– Когда Лив с тобой познакомилась, у тебя не было дома. Это из-за него?

Джи небрежно пожала плечами:

– Одна я не могла платить за аренду, к тому же, когда Джек исчез, у нас и так были проблемы с хозяином. Поэтому я просто нашла себе сухое местечко неподалеку от школы, собралась и ушла. Остальное ты знаешь.

Даниэль почувствовал, как внутри его закипает гнев.

– Но почему ты не попросила помощи? Всегда есть люди, готовые…

– Мне было уже восемнадцать, и я вполне могла о себе позаботиться, только сперва нужно было протянуть две недели до конца школы и получить диплом.

Продолжая массировать ей плечи, Даниэль пристально всмотрелся в зал, где сидела смеющаяся компания. Кем нужно быть, чтобы довести до такой жизни собственного ребенка? И почему она, несмотря ни на что, все еще продолжает о нем заботиться?

– А чем занималась твоя мама?

Джи напряглась.

– Она умерла.

– Когда?

– Когда мне было восемь. Несчастный случай.

– Что случилось?

– По дороге в магазин сбила машина.

И в годовщину ее смерти он пьет сильней всего?

– Да. – Высвободившись из-под его рук, Джи потянулась за чашкой. – Ладно, хватит на сегодня.

Даниэль снова посмотрел на Джека. Похоже, сегодня ему предстоит еще один серьезный разговор. Только на этот раз весьма короткий. Но сперва нужно узнать кое-что еще.

– Он хоть раз поднимал на тебя руку?

– Ты не…

– Я должен знать.

Джи пристально на него посмотрела, а потом все же ответила:

– Он не такой. Напиваясь, он лишь радуется и веселит окружающих, но в этом-то и заключается половина проблемы. Людям так нравится с ним пить, что его постоянно все угощают.

Как

бы в подтверждение ее слов, за столиком Джека снова рассмеялись.

– Тебе повезло, – ответил Даниэль, хотя вернее было бы сказать, что повезло Джеку.

– Да, – сухо признала Джи. – Я всю жизнь только и благодарила судьбу за отца-алкоголика.

– Ты же и сама понимаешь, что я не об этом.

Изящная рука вдруг легла ему на бедро, и, как всегда, в ответ на ее прикосновение у него напряглись все мышцы, а кровь потекла быстрее.

– Понимаю, – прошептала она. – Не надо обо мне беспокоиться.

Ну конечно. Пока они вместе, он будет о ней заботиться и за нее беспокоиться.

– Он никогда бы меня не ударил, – продолжила Джи.

– А если бы он случайно тебя уронил или ты себе что-нибудь повредила, таща на себе домой, он бы это заметил? – Даниэль накрыл ее руку своей рукой, не давая отстраниться. – Как насчет того, что тебе приходилось за ним убирать, и ты ночами не спала, думая, где он и что с ним? Не все синяки остаются на теле.

– Если ты сейчас же не прекратишь, я заставлю тебя уйти.

– Я не собираюсь притворяться, что мне нет до всего этого дела.

– Возможно, но дело тут не во мне, а в тебе. Такой уж ты есть, обязательно во все должен вмешиваться.

– Не говори так, словно я строю из себя какого-то героя. – Сам он прекрасно понимал, что после всего, что было, настоящим героем ему уже никогда не стать.

– Ну так и не строй. – Второй раз безуспешно попытавшись высвободить руку, Джи покачала головой. – Я не хочу, чтобы ты меня спасал. Я хочу, чтобы ты верил, что я знаю, что делаю и что у меня для этого есть веские причины.

– Ну так назови мне эти причины.

Джи отвернулась:

– Я не хочу с тобой ссориться, но если ты сейчас не остановишься, то именно этим все и закончится.

– Назови мне хоть одну настоящую причину, почему ты все это делаешь, и я отступлюсь.

– Зачем тебе это? Только не говори, что это тоже входит в игру под названием «нам нужно научить понимать друг друга чуть лучше». К нам это не имеет никакого отношения.

– Ну вот опять. И после этого ты еще удивляешься, что людям так сложно узнать тебя поближе?

– Да, но просто так тебе не слишком-то и нужно узнавать меня поближе, больше всего тебе хочется узнать меня поближе в кровати.

– Тогда бы ты уже давно лежала в моей кровати.

– Не говори так, словно у меня нет выбора.

– Тогда скажи, что ты меня не хочешь. – Почувствовав, что Джи сейчас зарычит, Даниэль подался вперед. – Но сперва послушай, как сильно я сам тебя хочу. Я ни на минуту не могу выкинуть тебя из головы и часами мечтаю, где и как я стану тебя целовать, как стану исследовать каждый миллиметр твоего тела, доводя и тебя и себя до неистовства так, что, если я не возьму тебя, мы оба сойдем с ума. Я хочу…