Лучший полицейский детектив
Шрифт:
— О, я себе представляю, как они поймут!
— Да я — хорошая мать! — запальчиво закричала Пантелейчук.
— Для остальных детей. Но не для этой девочки!
— У меня был этот… послеродовый психоз!
— О, как мы заговорили! Какие диагнозы вдруг знаем. Женщины в послеродовом психозе на самом деле не знают, что он с ними происходит!
Пантелейчук осеклась и наглухо замолчала. Дина проверила, все ли они записали и выглянула в коридор. Под дверью стоял старшина, а за ним скопилась уже значительная очередь
— Можете забирать убийцу.
Хотя эти слова были сказаны не во всеуслышание, но стали услышаны и проанализированы всеми мгновенно. Пантелейчук вывели из кабинета через молчащий в шоке живой коридор. Дина понимала, что, возможно, она подсознательно хотела подвергнуть детоубийцу общественному обвинению. Раньше у эксперта было много случаев, когда в подобных ситуациях закон поступал с убийцами чересчур гуманно. Гнатенко не была оракулом и не могла знать, какому наказанию подвергнут безжалостную и хладнокровную мать, но хотела, чтобы ту подвергли осуждению хотя бы здесь, где находилось много беременных женщин, очень сильно желавших появления на свет своих детей.
Любовь Ивановна передернула плечами.
— Бр-р! Ужас! У меня никогда такого еще не было!
— Вы знаете, у меня — тоже. Много было убийств детей, много именно детоубийств, но такого жестокого не было. И надеюсь, что больше не будет.
— А я еще поначалу думала, что ее невинную обвиняют.
— Не в этот раз.
— Дина Алексеевна, а как Вы лично думаете, зачем она ручку…
— Думаю, что она рожала, правда, сама. И оказывала себе родовспоможение. Наверное, тянула за ручку ребенка во время рождения, чтоб быстрее все закончилось. Вывихнула, вырвала из сустава.
— Точно! А затем, чтоб и это не определили — …
— Конечно!
— Ужас! Вот изверг!
— Вот представляете, после такого ее бы надо лишить родительских прав!
— Наверное, так и будет?
— Сомневаюсь, Любовь Ивановна. В последнее время соцслужба придерживается тенденции оставлять детей горе-матерям, мотивируя это тем, что для детей лучше хоть такая мать, чем вообще никакая.
Гинеколог всплеснула руками:
— Да с такой «матерью» теперь должно быть страшно под одной крышей. В любой момент только и жди, что она тебя замочит! Слушайте, а этот фанатизм?! В наше время!!!
— А вот это наше всеобщее упущение. Мы же должны проводить санитарно-просветительскую работу. Так вот надо читать курс лекций в таких селах.
— Так что «читать»? Допустим, приедем — прочитаем. А поп потом им постоянно другую отраву в уши льет.
— Хороший аргумент. Надо им в Библии показать цитату, где говорится, что грехом считалось выливать семя — по Ветхому Завету. А сейчас мы живем — по Новому и должны, в первую очередь,
— Я лично читала когда-то Библию, но досконально не знаю ее.
— Я ее детально изучаю, потому что в ней много интересного и поучительного, а также исторического есть. Хорошо, я Вам потом найду и покажу аргументацию.
— Но почему же им поп говорит наоборот? Он же должен знать!
— Любовь Ивановна, они чаще всего саму Библию не изучают и не анализируют. Я как-то разговаривала с одним настоятелем. Так он мне сказал, что им не обязательно ее знать (а это-то — основное руководство для тех, кто считает себя христианином!). Главное — знать, когда и как праздники служить. Вот Вам и конец идеологии. То есть веры.
Заведующая консультацией сокрушенно покачала головой. Дина и Юля собрали свои бумаги и анализы, и пошли в отделение.
— Диналексеевна, а почему Вы как-то отдельно сказали Любови Ивановне о детоубийствах и убийствах детей?
— А ты не знаешь разницы, Юля?
Лаборант покачала головой.
— Согласно действующего законодательства, детоубийство — это убийство своего новорожденного ребенка только своей матерью. А если убил отец, дед, — «просто» убийство. Господи, прости, слышал бы кто — ПРОСТО УБИЙСТВО!
Муслий, ожидая своих сотрудников, нервно ходил по кабинету.
— Представляешь, Валера, все настолько обыденно, что просто ужас! Она, словно, зазомбированная. Сначала отпиралась…
— Но ты же ее расколола?
— Да. Все настолько просто, по-житейски обыденно!.. Детей больше не хотела.
— Батюшка дал всем прихожанкам установку, что предохраняться — грех, — вмешалась в разговор Юля.
— Я б этих попов…
— Вот она и приняла решение.
— Призналась?
— Только в том, что не хотела рожать. Настаивает на своем «послеродовом психозе».
— Кто бы сомневался! Что-то неожиданно много рожавших вдруг узнали о таком диагнозе. С чего бы вдруг?
— Может, опять в желтых газетках начитались?
— Наверное, надо для массового читателя вводить цензуру на специальные статьи. А то они начитываются, информируют адвокатов и те начинают бросаться в суде необоснованными диагнозами, следствие тянут…
Да, Дина, тут от главврача приходили, просили, чтобы кто-то из нас поработал патанатомом по совместительству, пока тот на курсах.
— Ну и?..
— Оформись, а?
— А ты почему не хочешь?
— Ну… ты же знаешь. Потом он захочет, чтобы ему что-то подтвердить такое, что я не смогу.
— А я разве смогу?
— О, все знают твои железобетонные принципы. И главный — тоже. Если я буду не согласен — я буду нервничать, маты гнуть! А ты у нас вежливо сумеешь настоять на своем.
— Слушайте, вот странные представления у вас обо мне до сих пор! Я тоже нервничаю и бешусь иногда…