Luftwaffe-льники. Часть 2
Шрифт:
Стихоплет
В военном училище, где нет возможности уединиться и побыть один на один со своими мыслями, в условиях жестко регламентированного распорядка дня и культурного голодания, у многих ребят неожиданно раскрывались неизвестные и ранее скрытые способности. Монотонные будни заставляют человека искать занятия по душе, которые помогли бы отвлечься от угнетающего однообразия и хоть как-то скрасить рутину повседневной жизни.
В замкнутом периметре колючей проволоки курсанты испытывали непреодолимую тягу к творчеству. Кто-то из ребят начал плести ажурные цепочки из нихромовой проволоки. Кто-то стал рисовать и весьма прилично. Витя Копыто начал писать
А вот киргиз Адиль неожиданно для самого себя начал писать стихи. Причем, писать начал на языке, которого практически не знал – на русском.
Попытаюсь процитировать эти стихи. Примерно, конечно же, но по-возможности, максимально близко к оригиналу. Для удобства прочтения на месте ударения в слогах стоит заглавная буква.
Дружище ЗахАр
Съешь мой сахАр
Автомат, портянка, тумбочка
В мой аул есть пять дом и два улочка
Мой родина мать
А папа кетмень
Я стою на посту
И стою целый день
Буду дальше стоять
Потому что не лень и т.д.
«кетмень» – по словам Адиля, какое-то древнее национальное киргизское орудие труда, типа мотыги специальной, которую, при желании, можно использовать как оружие.
К творчеству самобытного поэта мы относились терпимо и с пониманием. Не зубоскалили и не критиковали. В военном училище нас научили принимать окружающих такими, какие они есть, с их достоинствами и недостатками, с сильными и слабыми сторонами.
Если откровенно рассудить, то каждый из нас – далеко не подарочек. Главное, чтобы человек был хороший. А у каждого есть право на личное стадо муравьев в персональной головушке. Это бесспорно и обсуждению не подлежит. Людей надо стараться понять и поддержать. Ведь мы находились далеко от дома, в непривычных и чуждых для себя условиях.
В свое время я тоже немного баловался графоманией и по просьбам ребят веселил их какой-нибудь ерундой. Иногда под заказ карябал пару незамысловатых строк о чистой и вечной любви, чтобы кто-нибудь из пацанов вставил рифмованную лабуду в письмецо для девушки. На лавры великого Пушкина никогда не претендовал, но ребята смеялись от души. А смех, как известно, снимает усталость и продлевает жизнь. Курсантам мои потуги на стихоплетство нравились. Они частенько просили озвучить какую-нибудь незатейливую эпиграмму. Я никогда не капризничал и не отказывал. Все дружно хохотали и при случае, просили почитать еще. Их смех был благодарным и очень искренним, а на большее я и не рассчитывал.
И вот, как ни странно, начинающий поэт решил получить благословление на творческую деятельность именно от меня. Так, неожиданно для себя, я стал первым доверенным слушателем, критиком и идейным вдохновителем нашего Адиля.
Однажды ночью с горящими от возбуждения глазами (кстати, внешне Адиль очень похож на афганского душмана, особенно темной ночью), Адиль разбудил меня и попросил оценить его новые произведения.
Не смотря
Самолет лететь на небо
Я стоять, махать рукой
Летчик смелый, сильный, умный
Воздух чисто голубой
Тучка есть совсем немного
Не мешать лететь ему
Я пойду своя дорога
Буду кушать бастурму и т.д.
– Саша, мне важно знать твой авторитетный мнений. Ты сам очень понятно пишешь. Твой стихи – музыка для мой уши. Мне интересна твой добрый слово на мой стихи. Ну как? Скажи только правда! Я не обижаться и пойму правильна. Не сильно гавно?
Художника обидеть может каждый. Творческая натура легко ранима. Критика в этом случае была просто неуместна. Вспоминая, как начинал Адиль, прогресс был грандиозный. Я искренне похвалил парня уже за само желание творить. При этом мне пришла в голову занятная мысль. Стараясь открыто не зевать, я выдал следующее.
– Адиль, это гениально! Учитывая, что русским языком ты владеешь так же виртуозно, как я китайским то, не кривя душой, могу сказать, что ты – молодец!
Адиль просиял. В темноте спального помещения блеснула ослепительно белая улыбка. Находясь в полусонном состоянии, я подумал: «Почему у него такие белые зубы? Щетку и пасту впервые увидел в училище, а белизна зубов, как с агитационной картинки в медсанчасти». Но речь не о зубах, а о творчестве и я продолжил.
– Слушай, дружище! А какого рожна ты пишешь на русском. Пойми правильно, все красивое давно написано. В русской литературе есть такие знатные поэты, как Есенин, Некрасов, Гумилев, Пушкин, Фет, Блок, Маяковский, Багрицкий, Ершов, Мандельштам, Вяземский, Высоцкий, Филатов, Галич, Цветаева и многие другие.
Киргиз искренне ужаснулся. Он не ожидал, что в русской поэзии есть еще кто-то, кроме Пушкина, портрет которого висел в школе родного аула. Более того, Адиль по наивности считал, что все стихи, а так же и все, что с ними связано, написано исключительно А.С. Пушкиным. А уроки по русской литературе были любимым предметом в родной школе, так как на закономерный вопрос об авторстве любых стихов, ответ его соплеменников был предельно прост: «Пушкин». И все тут. Гарантированная пятерка в кармане, то есть в дневнике. И в аттестате кстати тоже.
Итак, Адиль был в шоке. Он выпучил раскосые тёмно-карие глаза, словно удивленная сова.
– Их так много?!
– Да, дорогой! Их очень много. Гораздо больше, чем ты можешь представить. Россия испокон веков славилась умными людьми, особенно в литературе. И зачем тебе состязаться с ними? Что мешает стать самобытным национальным поэтом?! Рупором народа, так сказать. Начни писать на родном языке. Сколько у киргизов признанных в мире стихотворцев? Не знаешь? И я не знаю! Вот ты и будешь первым. Не надо тратить время на перевод своих гениальных мыслей с киргизского языка на русский, мелодичность теряется. Сразу пиши на киргизском языке. Заодно и прославишь его. Язык бескрайних степей. Шум ветра. Незабываемый запах травы и навоза. Лошади, овцы и верблюды, кумыс, кизяк и прочее. Короче, дерзай.