Луговая суббота
Шрифт:
За всю дорогу дед не проронил ни звука, что дало возможность Васе Морковкину вдоволь насладиться лесной тишиной.
А тишина была удивительная, чистая, как музыка, которую слушаешь не по радио, а в концертном зале.
В избушке было темно, как ночью.
– Ах, негодники!
– сердито проворчал дед Пихто.
– Но я им покажу!
– И Вася услышал свист воздуха, рассекаемого взмахами палки.
– Кыш! Кыш! Изыди, нечистая сила!
– приговаривал дед.
В одном из углов затеялась возня, раздалось недовольное фырканье. Какое-то существо, прошмыгнув возле Васиных ног, покинуло комнату. Стало немного светлей.
– А вам что, особое приглашение
– сказал дед Пихто строго. Кыш, кыш, говорю!
Кто-то поскреб когтями ножку стола и, обдав Васю теплом своего пушистого хвоста, опрометью выскочил на улицу. Стало еще светлей. А когда в открытую дверь удалилось и третье существо, рассвело полностью.
– Опять три черных кота!
– Дед Пихто устало опустился на расшатанную табуретку.
– Вроде двери и окна закрываю, а они все равно проникают. Это авто-мото-вело-фото подпускает мне их. Являются коты тихо - так, что не услышишь, и втираются ко мне в приятели. Ну пока в комнате один из них, даже читать можно, правда, приходится включать свет и надевать очки иначе букв не различить. А как соберутся все трое - темень, хоть глаз коли. И ты знаешь, как зовут этих котов? Одного - Ворчун, другого Зануда, третьего - Ябедник. Соберутся они все трое, да как начнут чернить белый свет, сразу же в комнате делается темно, будто в осеннюю ночь. Я просто замаялся. Написал жалобу в соответствующую инстанцию, обещали прислать специалиста, да нет его.
– Я думаю, - сказал Вася Морковкин, - все дело в окраске котов. Как говорит моя любимая наука физика, черные предметы поглощают свет. Коты черные, они поглощают световые лучи, и в комнате становится темно. По-моему, вам следует перекрасить котов в белый цвет.
Старик с сомнением покачал головой.
В это время в старинном резном трюмо, перед которым, вероятно, по утрам дед Пихто расчесывал бороду, точно на экране каком, появилась гражданка Харина, та полная коренастая особа в огненно-рыжем парике.
Гражданка Харина поставила на электропечь сковородку и повернула рычажок. Потом она извлекла из холодильника яйцо раза в два больше куриного и занесла руку, чтобы разбить его и вылить на раскалившуюся сковородку, но обернулась и пронзительно взвизгнула:
– Разбой! Грабеж!.. Сначала они похитили моих котов, а теперь украли мое отражение! Я этого так не оставлю! Я буду жаловаться!.. Я позову милицию!
– Она водрузила яйцо на кончик носа, чтобы освободить руки, и схватила телефонную трубку.
Яйцо держалось на ее носу и не падало.
Мгновение спустя в зеркале рядом с гражданкой Хариной вместо милиционера возник Иван Митрофанович.
– Иван Митрофанович, - заигрывающе сказала гражданка Харина.
– Этот ужасный старик, - она ткнула пальцем в деда Пихто, - замахивался палкой на моих котов, а теперь он похитил мое высококачественное отражение.
– Не кипятитесь, - сказал Иван Митрофанович, - а то яйцо сварится.
– Он поглядел на деда Пихто и осведомился: - Техника вызывали?
– Да, - ответил старик.
– Коты одолели. Житья нет.
– Понятно, - произнес Иван Митрофанович.
– Неполадочка.
Он извлек из нагрудного кармана засаленную, потрепанную брошюру, на обложке которой значилось: "Авто-мото-вело-фото. Инструкция по эксплуатации", и, открыв ее на разделе "Простейшие неисправности и их устранение", стал читать, водя пальцем по строчкам:
– "Двигатель не включается, и диск не вращается - загустела смазка в шкивах, смотреть рекомендации по смазке". Не то... "Устройство не работает на всех диапазонах, нет воспроизведения, шкала не освещается - неисправна одна из ламп 6Н2П
– "Чтобы устранить эту неисправность, необходимо завернуть до отказа шуруп 34, обеспечивающий натяжение спиральной пружины 35, очистив предварительно витки от объектов, переместившихся не вдоль их, а поперек".
Иван Митрофанович исчез на минуту и вернулся с пылесосом в руках.
– Устраним неполадочку.
– Он включил пылесос.
Шланг изогнулся, и все, что было в зеркале, включая самого Ивана Митрофановича и гражданку Харину, начало втягиваться в металлический раструб.
– Идиот! Что наделал!
– закричала гражданка Харина, но было уже поздно - вздутие, похожее на очертания ее тела, прошло по шлангу, и пылесос выключился. Последним исчез в раструбе нос гражданки Хариной, при этом яйцо упало с кончика носа и разбилось.
Вася взглянул на деда Пихто - тот не растаял в воздухе, а погас, как изображение на экране телевизора. "Опять этот Иван Митрофанович чего-то напутал", - с досадой подумал Вася.
Очевидно, от слишком резкого исчезновения деда Пихто заколыхались и зашуршали фотопленки, развешанные для просушки на бельевых веревках, в несколько рядов перекинутых под потолком. Пленки крепились к веревкам деревянными прищепками.
"Когда этот дед Пихто успел развесить их тут?" - удивился Вася и стал рассматривать негативы.
На них изображалось все то, что произошло с Васей в этой главе.
– Вот это оперативность!
– произнес Вася Морковкин.
– Однако опасаюсь, что и на этот раз не так-то просто будет выбраться из комнаты...
Вася оказался совершенно прав - ни окон, ни дверей не стало, они исчезли вместе с дедом Пихто. Не зная, как быть, Вася подошел к зеркалу, где только что произошли бурные и драматические события. Зеркало по-прежнему было со странностями. Вася никак не мог найти в нем свое отражение. Зато ему удалось обнаружить там треногу, на которой был укреплен желтый деревянный ящик, по всей вероятности, фотографический аппарат. В действительности же, и Вася это видел четко, в комнате никакой треноги с ящиком не было.
Вася решил на всякий случай потрогать стекло, но вместо того, чтобы упереться в твердую поверхность, палец прошел насквозь. Да, да, он прошел сквозь стекло, как сквозь воздух. В недоумении мальчик отдернул руку, а из зеркала пахнуло теплым сухим ветерком, как от калорифера.
Вася не стал искать научное объяснение наблюдаемому явлению.
– Была не была, - сказал он и шагнул в зеркало, но споткнулся о треногу, стоявшую там, и упал по ту сторону рамы...
Жил в нашем поселке около железной дороги, у самого переезда, дед Чудаков. Никто не знал дедова имени-отчества. Все называли его "дед Чудаков". "У деда Чудакова спроси", "дед Чудаков знает", "дед Чудаков уже огурцы посадил" - так говорили у нас. Даже бабка, с которой дед прожил весь свой век, и та говорила, как все: "дед Чудаков".