Луи Армстронг - американский гений
Шрифт:
Каждый вечер в течение нескольких часов подряд Армстронг надавливал острым краем мундштука на губу, безжалостно травмируя ее нежную слизистую оболочку. Правильная школа игры исключает такое варварское отношение к своему здоровью. Но Луи был самоучкой, отсюда и все его беды. "Однажды в молодости, - вспоминает он, - мне пришлось работать в хонки-тонкс всю ночь напролет. Кончилось тем, что я сильно порезался мундштуком". В последующие годы Армстронг пытался соблюдать осторожность, но единственное, что могло по-настоящему ему помочь, это изменение амбушюра. А необходимость в этом становилась все острее, поскольку он все больше увлекался игрой в верхнем регистре. "В Мемфисе, в танцзале для цветных, - продолжает Армстронг, - я так глубоко поранил губу, что рана долго никак не зарастала... В другой раз во время концерта в Англии кровь
1 Материалы Института джаза.
К сожалению, травмы не ограничивались только порезами. Как свидетельствует Маршалл Браун, Армстронг всю жизнь страдал от постоянного образования на губе рубцовой ткани. Летом 1959 года во время гастролей в Атлантик-Сити Браун, которого мучила та же проблема, подробно обсуждал ее с Армстронгом. Вот что он рассказывает: "Если губа сильно трется о зубы, возникает особое образование, называемое мозолистой тканью. Такого рода образования можно видеть на кончиках пальцев гитаристов. С самого начала и до конца своей музыкальной карьеры Армстронгу приходилось бороться с этими наростами. По его словам, каждые четыре-пять лет он был вынужден удалять их, после чего требовалось два-три, а иногда даже шесть месяцев, чтобы раны полностью зажили и он мог снова играть. Луи очень просто, я бы сказал, примитивно решал эту проблему: брал бритву и сам срезал мозолистые ткани".
Привычку лечиться домашними средствами Армстронг усвоил еще в детстве. Люди, среди которых прошли его юные годы в Новом Орлеане, были слишком бедны и обращались к врачу только в случае действительно серьезных заболеваний, предпочитая лечиться самостоятельно. Так и Армстронг постоянно смазывал каким-то составом свои раны, а когда появлялись наросты мозолистой ткани, избавлялся от них собственным способом. Браун настоятельно рекомендовал ему делать в таких случаях пластическую операцию, после которой рана зарастает гораздо быстрее. Но только в конце жизни Армстронг решил последовать этому разумному совету. Однако в то время он был уже тяжело болен, и врачи не решились на операцию.
Наверное, ни один профессиональный трубач не обращался так безжалостно со своими губами, как Армстронг. Одна из причин этого заключалась в том, что он постоянно испытывал давление извне. Даже если рот его был в плохом состоянии, от него требовалось одно: играть и играть. И все же основным виновником всех его бед был он сам, а точнее - отсутствие у него настоящей школы. С самого начала предоставленный самому себе, Армстронг усвоил неправильные навыки игры. Пожалуй, ни одна из названных причин сама по себе не сыграла решающей роли, но, вместе взятые, они привели к плачевному результату: из года в год уровень его исполнительского мастерства снижался.
Вот что рассказывает об этом доктор Гарри Зуккер, лечивший Армстронга в конце его жизни: "К тому времени, когда я начал постоянно наблюдать Луи, слизистая оболочка его рта была покрыта многочисленными шрамами, образовавшимися от зарастания язв и трещин. Рубцовая ткань тоньше и менее эластична, чем нормальная кожа. Кроме того, под ней отсутствует прослойка особой ткани, поддерживающей наш кожный покров".
Поскольку после каждой травмы образуются все новые и новые рубцы, ткани рта постепенно теряют свою эластичность. При исполнении быстрых пассажей трубач несколько раз в секунду меняет напряжение губ. Однако губы, покрытые жесткими рубцами, с трудом принимают нужную форму, а иногда и вовсе теряют способность это делать. Сам Армстронг отказывался признавать падение уровня его исполнительского мастерства, но записи убедительно свидетельствуют о том, что травмы в конечном счете повлияли на качество его игры. Первые признаки этого появились еще в 1925 году, а к 1932 году они стали заметны даже неспециалистам. Прослушав в январе этого года выступление Армстронга, Джон Хэммонд отметил, что "Луи, кажется, экспериментирует со звуком". Это был не эксперимент. Губы Армстронга разрушались.
Армстронга одолевало и множество других проблем. Все требовали от него непрерывных выступлений. Тот же Хэммонд пишет, что, "хотя Луи плохо выглядит, он очень много работает. Недавно
1 "Melody Maker", Feb. 1932.
Мы не знаем, кто именно придумал организовать гастроли Армстронга в Европе. Американские негры знали, что в Старом Свете расовые предрассудки менее распространены, чем в США, и Луи захотел лично в этом убедиться. Джордж Джеймс считает, что Коллинзу и Армстронгу страшно надоели преследовавшие их повсюду гангстеры с пистолетами и вечными угрозами. Я тоже склонен думать, что причина отъезда в Европу заключалась в этом. Хотя хозяевами каждого города были "свои" гангстерские шайки, между ними поддерживалась постоянная связь, и мафиози Нью-Йорка имели в Чикаго или Лос-Анджелесе не только соперников, но и союзников, которых они всегда могли попросить об одолжении. Возможно, Коллинз и Армстронг настолько завязли в этой паутине, что единственным способом вырваться из нее было бегство в Лондон. Как бы то ни было, но в начале июля 1932 года Армстронг, Элфа, Коллинз и его жена Мэри отплыли на теплоходе "Маджестик" в Англию.
Глава 17
ПЕРВЫЕ ЗАПИСИ С БИГ-БЭНДАМИ
Начиная с лета 1929 года, когда Армстронг обнаружил, что становится звездой, и до весны 1932 года, когда он записал свои последние пластинки перед поездкой в Европу, он сделал в общей сложности шестьдесят записей, включая и ставшие доступными отдельные дубликаты. Эти композиции были организованы со стройностью высокой мессы. За некоторым исключением, Армстронг начинает каждую пьесу с непосредственного изложения темы, представляющего собой, как правило, парафраз, близкий исходной мелодии. Он часто пользуется при этом обычной сурдиной. Далее следуют интерлюдия ансамбля или короткое соло одного из участников, полный вокальный хорус Армстронга, новая интерлюдия ансамбля, позволяющая Армстронгу приладить трубу. Затем вновь наступает черед Армстронга. Это соло на высоких звуках с последующим нисходящим движением, продолжительностью в один или два хоруса в зависимости от темпа, которое почти всегда завершается эффектными фигурами в верхней части диапазона исполнителя. Нередко Армстронг заводит разговор на "джайве" [особый жаргон джазменов. - Перев.] - обращается к оркестру или солисту, отпускает замечания в свой адрес или в адрес аудитории, перебрасывается забавными (в их понимании) репликами с музыкантами. В одной из записей, например, Лайонел Хэмптон притворяется заикой, а Армстронг делает вид, что заразился от него, - плосковатая шутка из репертуара "Hot Chocolates".
В репертуаре Армстронга можно выделить три основных типа произведений: популярные сентиментальные баллады, мелодии "черномазых" в традициях кун-сонга и свинговые пьесы, исполняемые в ошеломляющем темпе. Вокальный хорус составлял неотъемлемую часть этих записей. Армстронг по-прежнему достаточно много играл на трубе, но ей уже не отводилась роль инструмента для импровизации. Главной целью вступительного хоруса стало для Армстронга выявление мелодии, а заключительный хорус чаще походил теперь не на музыкальное, а на спортивное представление.
Музыка Луи Армстронга, которую он исполнял в этот период с биг-бэндами, впервые принесла ему популярность у белой аудитории. Ей пришлись по вкусу и его пение, и болтовня, и приятная негритянская внешность. Новые пластинки пользовались все большим и большим спросом. Однако все увеличивающиеся ряды истинных любителей джаза в Америке были огорчены, если не возмущены, такой переменой стиля. Особенно это относилось к белым поклонникам джазовой музыки. Они находили в джазе свою собственную правду, недоступную невежественной публике, которая предпочитала приторные сиропы Гая Ломбардо, и презираемую пуританским истэблишментом с его убежденностью, что от джаза несет грехом и конюшней. Позицию этих энтузиастов ярко выразил Бад Фримен, двадцать лет проработавший джазовым музыкантом: "Не странно ли, что покровителей искусств в течение долгих лет ни разу не посетила мысль о субсидировании единственного истинно американского искусства - джазовой музыки. Судя по всему, даже если они когда-либо размышляли об этом (в чем я сомневаюсь), то, видимо, решили, что играть джаз может любой балбес" 1.