Луиза Вернье
Шрифт:
— Нет. Дорогу я знаю как свои пять пальцев.
Луна достаточно хорошо освещала кухню, поэтому она без труда разглядела ведра и напилась из ковша, утолив жажду.
Вернувшись к столу, Луиза развернула рулон серого шелка, предназначавшегося для дорожного платья, богатая материя замерцала на столе. Он не стал помогать девушке накладывать выкройку, да она и не рассчитывала на это, хотя не подозревала, что он просто боится малейшего физического контакта с ней. Луиза тихонько вздыхала от удовольствия, когда под ее щелкающими ножницами выкраивалась то одна, то другая деталь. А Расселл
— Луиза!
Она, вздрогнув, повернула к нему голову:
— Да?
Он уже покончил с малиновым бархатом и теперь разворачивал рулон синей мериносовой шерсти.
— Юбку я сам завтра скрою. С этим справится любая ученица, а ты же не хочешь просто так терять время?
— Нет, конечно. Очень мило с твоей стороны. — Она отложила ножницы и пошла было к выходу. — Надо посмотреть на часы.
— Не принесешь заодно еще один рабочий лоток? — напомнил он ей. — Для платья, когда ты его закончишь.
Она кивнула, вышла, оставив узкую полоску света в прикрытой двери, и торопливо бросила взгляд на циферблат висевших над кабинетом часов. Было не так поздно, как она думала, к тому же Уилл сам возьмется за скучную раскройку юбки, и она может спокойно закончить работу, не боясь, что Катрин, вернувшись домой, не застанет ее в квартире. Луиза стала искать свободный лоток. Все лотки были выложены изнутри люстрином на манер бонбоньерок. Вернувшись в раскройный цех, она поставила лоток на место и снова принялась за работу.
Они работали в полной тишине. Доделав все, что было отложено на ночь, Уилл уложил на лоток последнюю скроенную деталь и убрал со стола обрезки, чтобы не заниматься этим утром. Пол он подмел, Луиза же была слишком поглощена своим занятием и лишь машинально переступала, когда половая щетка застучала возле ее ног. Наконец она доделала последнюю оборку и распрямилась. Девушка потеряла всякий счет времени.
— Уже первый час, — сказал он, погасив все лампы, кроме одной. Ему хотелось, чтобы она ушла.
Луиза положила руку на поясницу и выгнула ноющую спину.
— Я тебя задержала, — расстроилась она.
— Нет, напротив. Обычно я работаю до часу или двух. Сейчас я провожу тебя домой, а утром доделаю юбку. Оставляй все как есть.
Уставшая и не помнящая себя от счастья, Луиза потянулись к нему, улыбнувшись ему в лицо, намереваясь всего лишь поблагодарить его, но ничего и не успела сказать. Он больше не мог сдерживаться. С силой прижав ее к себе, он поцеловал ее, от поцелуя у него зазвенело в ушах.
Они отшатнулись друг от друга, тяжело переводя дыхание. Девушка смотрела на него, как внезапно разбуженный лунатик, ошеломленно прижимая к губам пальцы, как будто пытаясь увериться, что он не спалил их в огне своей любовной атаки. Он снова потянулся к ней, и она, как будто догадываясь, что на этот раз он будет действовать нежнее, не отстранилась и не стала отталкивать его руку, которой он обвил ее за талию. Нежно прижав ладонь к ее щеке, он большим пальцем приподнял ее подбородок и поцеловал уже не
— Меня не должны здесь обнаружить!
Он высвободил ее из объятий и внимательно прислушался, собираясь с мыслями. Приближались чьи-то шаги, но это была не шаркающая поступь консьержа, а легкая решительная походка, слишком знакомая обоим.
— Это Денев! — воскликнул он, схватил стул и заблокировал им ручку двери. — Быстро! Прыгай в окно!
Луиза схватила шапочку с шалью, позабыв про перчатки, которые он подобрал и успел всунуть ей в руки, когда она подбежала к окну, растворив рамы и с грохотом распахнув наружные ставни. Он без усилий приподнял ее и подтолкнул в зияющее темнотой окно. Держась за его рукав, она спустилась на землю и скрылась в темноте, побежав к той стене, через которую недавно перелезала. У него хватило времени только на то, чтобы снова затворить окно, когда дверь у него за спиной толкнулась о стул. Из коридора послышался резкий голос Нанетт Денев:
— Мсье Расселл, откройте!
Он неторопливо отодвинул стол и открыл дверь. Она злобно глянула на него с порога.
— Вам что, страшно оставаться здесь одному по ночам, что вы двери запираете? — насмешливо спросила она.
Пожав плечами, он отошел к Луизиному столу, где начал укладывать куски серого шелка.
— Мне нет дела до непрошеных посетителей, — многозначительно произнес он.
Войдя в комнату, она покраснела еще больше. Подозрительно переводя взгляд с предмета на предмет, она наконец остановилась на окне.
— Когда я проходила по двору две минуты назад, ставни были заперты. Почему же сейчас они открыты?
— Ради глотка свежего воздуха, мадемуазель.
Нанетт решительно подошла к окну, открыла его, выглянула наружу, несколько секунд внимательно всматривалась, потом снова с грохотом его закрыла. От ее стремительного цепкого взгляда не укрылся беспорядок на раскройном столе: ножницы лежали раскрытыми вопреки общепринятому правилу безопасности, кусок серого шелка, который, судя по оставшемуся количеству, должен был пойти на юбку, лежал как-то непривычно неаккуратно.
— Вы весь вечер были здесь один? — ехидно спросила она.
— А разве я не всегда один?
Встав между двумя столами, она в упор посмотрела на него через разделявшую их столешницу, с которой он уже убрал и лоток последние детали дорожного платья.
— Я еще ни разу не видела, чтобы вы пользовались этим столом, кроме исключительных случаев, когда другой занят.
Он закрыл ножницы и положил их на изготовленную им самим полку.
— Вы еще ни разу не приходили ко мне по ночам.