Лука и огонь жизни

Рушди Ахмед Салман

— А ну-ка, остановите всё! — приказал ему Лука. — Прежде чем отправиться куда-то с вами, надо прояснить положение дел.

Ему показалось, что он услышал, как вдалеке останавливается, лязгая и скрежеща, неведомый механизм. Ноги сразу же перестали ощущать щекотку, Пес с Медведем замерли на месте. Они уже удалились от дома на порядочное расстояние и теперь оказались, случайно или нет, на том самом месте, где Лука с Рашидом наблюдали печальную вереницу клеток с цирковыми животными. Город пробуждался. Из труб придорожных харчевен поднимался дым, там готовили крепкий утренний чай с молоком и сахаром. Кое-кто из ранних

пташек-торговцев уже поднимал жалюзи на витринах, открывая ниши, заполненные тканями, продуктами и пилюлями. Мимо, зевая во весь рот и помахивая дубинкой, прошел полисмен в темно-синих шортах. На тротуарах все еще спали коровы, большинство горожан тоже пока не вставали, но велосипеды и скутеры постепенно заполняли улицы. Прокатил переполненный автобус, увозя рабочих в промышленную зону, где располагались унылые фабричные корпуса. Конечно, в последнее время Кахани сильно изменился, и уныние перестало быть самым ходовым товаром, как во времена юности Гаруна. Местная костлявая рыба больше не пользовалась спросом, народ предпочитал привозные деликатесы, вроде угрей с юга или оленины с севера, и множество всякой другой еды, вегетарианской и невегетарианской, которая продавалась в сети магазинов «Веселый сад», открываемых на каждом шагу. Люди хотели радоваться, даже когда радоваться было особенно нечему, и фабрики уныния закрывались одна за другой, превращаясь в Обливиумы, фабрики забвения, гигантские торгово-развлекательные центры, куда народ ходил танцевать, покупать, притворяться и забываться. Но Лука нуждался не в самообмане. Ему требовались ответы.

— Довольно мистификаций! — твердо заявил он. — Я жду прямых ответов на прямые вопросы. — Тут ему пришлось справиться с дрожью в голосе, и он справился, загнав поглубже все ужасные чувства, которые так угнетали его. — Во-первых, кто вас послал? Откуда вы появились? Куда вы… — тут Лука помедлил, потому что вопрос был не из самых приятных, — когда ваше… дело… будет закончено, если оно вообще будет закончено, потому что оно не должно быть закончено, но все же, если оно будет закончено… Куда вы собираетесь податься?

— Уточним, что заданы сразу три вопроса, — сказал Никтопапа, пока, к изумлению и ужасу Луки, сквозь него прошла корова и побрела дальше по своим коровьим делам. — Но не будем препираться по мелочам. — Тут он замолчал и задумался. — Знакомо ли тебе понятие «Взрыв»?

— Большой Взрыв? — переспросил Лука. — Или какой-то другой взрыв, о котором я ничего не знаю?

— Взрыв был только один, — пояснил Никтопапа, — так что прилагательное «Большой» здесь неуместно и бессмысленно. Взрыв можно называть Большим, если имел место еще хотя бы один другой: Малый, Средний или, скажем, Наибольший, — чтобы было с чем сравнивать.

Лука решил не вступать в дискуссию.

— Да, я слышал об этом, — произнес он.

— Тогда скажи мне, — продолжал Никтопапа, — что было до Взрыва?

Да, это был тот еще вопрос, что называется, вопрос на засыпку, один из тех, на которые Лука тщетно пытался ответить. Что вызвало этот Взрыв? — вопрошал он самого себя. И как могло что-то взорваться, если до Взрыва ничего не было? У него голова шла кругом от этих мыслей о Взрыве, и поэтому он старался о нем поменьше думать.

— Я знаю предположительный ответ, — сказал он. — Предположительно до Взрыва было Ничто, но я это не вполне понимаю,

если честно. В любом случае, — он постарался придать своему голосу решительность, — это не имеет никакого отношения к предмету разговора. — Никтопапа погрозил ему пальцем.

— Напротив, мой юный будущий убийца, — парировал он, — это имеет прямое отношение к предмету разговора. Если уж однажды Ничто взорвалось и из него получилась целая Вселенная, возможно и обратное. Можно ли взорваться и перейти в Не-Бытие, точно так же как и, взорвавшись, перейти в Бытие? Любой человек, будь то Наполеон Бонапарт, например, или император Акбар, или Анджелина Джоли, или твой отец, вернется в Ничто, когда… дело закончено? В результате Малого, я имею в виду личного, Обратного Взрыва?

— Обратного Взрыва? — недоумевая, повторил Лука.

— Вот именно, — сказал Никтопапа. — Не начало, а завершение.

— Вы хотите сказать, — Лука почувствовал, как в нем закипает гнев, — что мой отец вот-вот взорвется и превратится в Ничто? Вы это хотите сказать?

Никтопапа промолчал.

— А как же жизнь после сме… — начал было Лука, но замолчал, хлопнул себя по голове и спросил по-другому: — Как же Рай?

Никтопапа молчал.

— Вы хотите сказать, что Рай не существует? — настаивал на своем Лука. — Если вы так считаете, то я знаю много людей в этом городе, у которых найдутся весомые контраргументы.

Никтопапа хранил молчание.

— Что-то вы вдруг лишились дара речи, — рассердился Лука. — Может, у вас припасено куда меньше доводов, чем вы полагаете? Может, не такая уж вы важная шишка?

— Да плюнь ты на него, — посоветовал медведь Пес тоном старшего брата. — Лучше возвращайся домой.

— Мама будет беспокоиться, — подхватил пес Медведь.

Лука все еще не привык к тому, что животные говорят по-человечески.

— Я хочу получить ответ, прежде чем уйду, — заупрямился он.

Никтопапа медленно кивнул, словно заканчивая разговор с кем-то незримым.

— Я отвечу, — пообещал он. — Когда я закончу дело, когда вберу в себя, отняв у твоего отца… Впрочем, неважно, что именно я отберу у твоего отца, — торопливо добавил он, заметив, как изменилось лицо Луки, — тогда я взорвусь обратно, я сам! Я обрушусь сам в себя и просто перестану Быть.

Лука был потрясен.

— Вы? Так это вы умрете?

— Перестану Быть, — поправил его Никтопапа. — Это более точный термин. Я ответил сразу на третий вопрос и теперь могу добавить, что, во-первых, меня никто не посылал, скорей, можно сказать, что кто-то послал за мной. Во-вторых, я пришел не откуда-то, а от кого-то. Если ты соберешься с мыслями, то сообразишь, кто такие никто и кто-то, тем более что они едины, а я всего лишь точная копия Обоих, которые составляют Одного.

На востоке засияло серебряное солнце. Пес и Медведь явно заволновались. Луке действительно надо было возвращаться домой и собираться в школу. Сорайя изведется от беспокойства. Может, она уже послала Гаруна поискать брата на соседних улицах. Если Лука появится дома к завтраку, ему придется туго. Впрочем, Лука вовсе не думал ни о завтраке, ни о школе. Какое ему сейчас дело до хлопьев с молоком, Ратшита или географии! Он сейчас думал о том, о чем никогда в жизни не думал. Он думал о Жизни и Сме… ну, скажем, о He-Жизни. Он до сих пор так и не мог выговорить то жуткое слово.