Лукавый сексуальный лжец
Шрифт:
ему в глаза и распадаться на части. Люк в восхищении приоткрывает рот и
подбадривающе кивает, когда удовольствие начинает управлять моими
чувствами, и я тихо и умоляюще бормочу –
Я
Люк, это
Это так
Близко
О, черт, так близко
– а он щурится почти от боли, когда сосредоточенно
прямо туда. Мой оргазм подхватывает меня, и от моих прерывистых вскриков
он улыбается, так широко, почти смеется, чувствуя, как сильно и дико я
сжимаю его изнутри. Между ног пульсируют миллион крохотных взрывов, и,
выгнув спину, я кричу что-то неразборчивое.
Я смотрю на него, обмякнув всем телом, а он шире открывает рот, будто
пытается что-то сказать, но вместо этого просто наклоняется и целует,
двигаясь еще быстрее и сильнее, и все, на чем я могу сфокусироваться, – это
его счастливая улыбка.
Усилив хватку, он раздвигает мои ноги еще шире и с силой двигает
бедрами. Приподнявшись над кроватью, я сжимаю его изнутри в жажде
выжать из него все до последней капли. Он такой твердый и трахает меня так
сильно, что где-то внутри мне становится слишком чувствительно, когда он
вколачивается в меня, но если я могу впустить его еще глубже, то я готова.
Схватив его за бедра, я ритмично притягиваю его к себе, и тут Люк
откидывает голову назад и кончает, удивленно бормоча:
– Оху… Ох… Охуеть, – после чего замирает и вздрагивает.
Остановившись, он тяжело дышит и изумленно смотрит на меня.
Медленно отпускает мои колени и упирается руками в матрас рядом с моей
талией. На нас обрушивается тишина, и в этот момент я понимаю, как громко
мы себя вели, полностью растворившись в происходящем. Будучи
раздвинутыми так широко, мои ноги болят, и я осторожно обнимаю ими его
за талию и притягиваю к себе. Прислонившись своим лбом к моему, он с
закрытыми глазами восстанавливает дыхание.
– Охренеть, – задыхаясь, шепчет он. – Черт, женщина.
– Люк?
Не открывая глаза, он слегка улыбается.
– Логан?
Скользнув руками по его шее, я кладу ладонь на его щеку.
– На случай если до этого я недостаточно дала тебе понять: я безумно
люблю тебя.
Открыв глаза, Люк улыбается еще шире.
– Ну наконец-то.
Люк
Прямо сейчас я чувствую три офигительных
Во-первых, я пью по-настоящему крутое пиво.
Во-вторых, собралась вся моя семья – вместе с Лондон – и мама делает
мою любимую запеченную пасту для нашего прощального ужина.
Потому что есть и третье: на прошлой неделе мы с Лондон подписали
договор аренды дома в Беркли.
Я смотрю на Лондон, стоящую на кухне рядом с раковиной и надевшую
мамин фартук поверх трикотажного платья, обтягивающего ее идеальную
задницу. Болтая с бабулей, она моет в дуршлаге клубнику, и складывается
впечатление, будто она была в этом доме уже миллион раз.
Мне хочется рычать. Нашим отношениям всего три месяца, но я
настолько по уши влюблен в эту девушку, что не могу заткнуться и перестать
об этом говорить.
И практически каждый день я делаю ей предложение, но каждый раз она
смеется надо мной и отвлекает сексом.
Мое внимание привлекает высокий подрагивающий голос бабушки:
– Когда Люк был маленьким, то, просыпаясь по утрам, он постоянно
говорил, какой сильный у него пенис.
Захлебнувшись пивом, я таращусь на нее через всю комнату. Все вокруг
тоже замирают. А Марго смеется:
– Я ждала этого момента.
Бабуля с гордостью улыбается.
– Он имел в виду свою эрекцию, конечно же.
Лондон оборачивается на бабушку, а потом на меня и тихо покашливает.
– Что, простите?
Я тру лицо рукой.
– Ну бабуль.
Но она только отмахивается от меня.
– Я двадцать лет ждала этого момента, чтобы поделиться. Не вздумай все
испортить. Это же такие драгоценные моменты.
Махнув рукой, я сдаюсь.
– У него было любимое одеяльце, которое он засовывал в штаны, пока
смотрел «Барни и друзья», – услужливо добавляет Марго.
– Марго, – тихо упрекает ее мама, но уже и сама смеется.
Я делаю еще один глоток пива.
– Да пожалуйста, вперед. Я и так каждый день выставляю себя дураком в
присутствии этой женщины. Вряд ли вы скажете что-то, мешающее ей меня
обожать.
Я прямо вижу, как каждый из членов моей семьи принял вызов, но потом
все наблюдают, как Лондон, отставив в сторону дуршлаг, подходит ко мне и
обнимает меня за талию.
– В нашу первую ночь он раз пятьдесят назвал меня не тем именем.
На мгновение воцаряется тишина, а потом все разом громко хохочут. И
вот так Лондон вступила в их ряды и раз и навсегда расположила всех к себе.
Я смотрю на нее притворно недовольным взглядом, а она упирается
подбородком мне в грудь и, сверкая насмешливыми голубыми глазами,