Luminosity - Сияние разума
Шрифт:
Да уж, могу себе представить.
— Ну, я никого из них не пробовала атаковать, так что не знаю о Ренате. А остальные, кого ты назвал?
Хейди, по словам Элеазара, была гипнотизером — будучи столь же прекрасной как Розали, она могла предавать своей красоте гипнотический эффект. Когда я спросила о том, проецирует ли она сексуальное влечение, Элеазар ответил, что нет. Иначе, предположил он, ее способность могла быть преодолена узами вампирской пары (которые также были непроницаемы для Челси) и не работали бы на таких вампирах. Это было нечто, основанное на эстетическом чувстве, оно заставляло тех, кого она выбрала мишенью, следовать за ней, лишь
— Охотиться в Вольтерре нельзя, кроме тех случаев, когда Хейди приводит людей к Вольтури, — объяснил Элеазар.
Деметрий был ищейкой, из-за которого Джеймс оказался бесполезен для стражи. Хотя Элеазар думал, что там, где из-за своего ориентированного на запах дара преуспел Джеймс — в поиске меня, — Деметрий, во всех других случаях на голову превосходивший Джеймса, мог бы потерпеть неудачу. Он следовал за мыслями, неким уникальным ароматом сознания, который мог отследить где угодно — но я могла быть невидима для него.
Эфтон был парой Челси, но их силы были совершенно непохожи. Он мог манипулировать инерцией своего тела, по описанию Элеазара; если его оппонент не имел какой-нибудь способности, дающей преимущество в битве, как Элис или Рената, Эфтон был почти непобедим. Он мог добавлять силы своим ударам и вкладывать в них только нужный импульс, он контролировал свои движения лучше, чем даже самый тренированный вампир. Элеазар считал, что Эфтон мог бы выиграть затяжную битву с Эдвардом, который был быстрейшим вампиром из всех ему известных. У меня не было причин считать, что я как-то могу противостоять такой способности.
Корин был еще одним из тех, кто обладал “щитом”. Его сила не была такой же всесторонней, как у Ренаты, и работала на другом уровне. Он мог возводить невидимые барьеры рядом с собой, которые отражали любое физическое воздействие, однако были ограничены по площади, требовали концентрации для их создания и были неподвижны до тех пор, пока Корин сам не развеивал их или не отходил слишком далеко. Также он мог поставить только один барьер за раз. В реальности, как подытожил Элеазар, это было похоже на настоящий щит, хоть и невидимый, который мог изменять свою форму, появляться по желанию обладателя и телепортироваться. Я не думала, что мой щит мог бы как-то воздействовать на Корина, но предположила, что Эдвард мог бы победить Корина на основании того, что из мыслей противника он будет знать, где расположен щит, и будет достаточно быстр, чтобы обойти его раньше, чем Корин сумеет переместить щит. Элеазар согласился с этим.
Я попросила его больше рассказать о других категориях.
— Они весьма условны, — предупредил он. — Углубляться в терминологию — не лучший способ предсказать, на что будет способен тот или иной одаренный. И все же Вольтури делят способности на шесть типов: щиты, оружие, иллюзионисты, сенсоры, ищейки и, если можно так выразиться, толкатели. Категории накладываются друг на друга, например, смысл в выделении ищеек в отдельную группу состоит только в том, что применение их силы имеет тактические отличия от других. Например, сила Джаспера имеет сенсорную компоненту, и если бы он только ощущал настроение других, то относился бы к сенсорам, но поскольку он может также и управлять эмоциями, то его классифицируют как толкателя. Их так называют, потому что они, так сказать, “подталкивают” мир вокруг них в том направлении, в каком им нужно.
— То есть я “щит”, Джаспер “толкатель”, а вы с Эдвардом — “сенсоры”?
—
Я кивнула.
— Так, если я правильно поняла, то у меня иммунитет ко всем известным нам иллюзионистам, и к ряду способностей других категорий, если твои предположения о страже Вольтури верны.
— Да, похоже на то. Хотя я бы не ожидал, что каждая способность будет взаимодействовать с твоим щитом одинаково, Белла. Это лишь общепринятые обозначения, а не естественные категории. Возможно, что как-нибудь ты встретишь иллюзиониста, который сможет пройти через твой щит.
Вернулась Кейт, закончив показывать Гарри окрестности.
— Элеазар, надеюсь ты не возражаешь, — сказала она, — но я предложила Гарри зеленую комнату. Не хочу, чтобы два новорожденных жили в главном здании и сомневаюсь, что Ирина с Лораном на столь ранней стадии отношений хорошо воспримут идею поселиться с кем-то еще. Гарри кажется менее диким, нежели Дэвид, и я тебе не буду нужна для того, чтобы вырубать его каждый день.
— С Дэвидом трудно управляться? — спросила я.
— Он новорожденный, — сказал Кейт, потом посмотрела на меня и добавила: — Обычный новорожденный, я имею в виду. Хочешь встретиться с ним?
— Да, пожалуйста, — попросила я, — хочу увидеть всех, прежде чем уйду.
— Тогда пошли, дадим Элеазару вернуться к чтению, — улыбнувшись, сказала Кейт и махнула рукой по направлению к двери.
*
Мы прошли к основному дому, и Кейт провела меня внутрь. Две женщины, одна — рыжеватая кудрявая блондинка, вторая — с кожей оливкового цвета и черными волосами играли в шахматы на специально выкрашенном для этого столе. Мужчина, в котором я предположила Дэвида, расшагивал перед панорамным окном. Когда я вошла, он резко развернулся и припал к полу, зарычав на меня.
Я растерянно посмотрела на него; я чувствовала на задворках сознания тревожно бьющуюся инстинктивную мысль: “Незнакомый вампир! Возможная угроза!”, но она не казалась мне особо важной. Я знала, что он будет там, и что Кейт и двое других настроены дружелюбно.
Однако Дэвид, похоже, полностью руководствовался своими инстинктами, судя по тому, что никто из женщин не был удивлен его реакцией. Кейт махнула мне, чтобы я стояла на месте, и медленно подошла к нему.
— Дэвид, — мягко сказала она, — это Белла. Помнишь, мы говорили, что она придет? Ты встречался с Эдвардом, а она — его пара.
Дэвид выглядел так, словно борется сам с собой, словно ему хотелось либо откусить мне голову, либо убежать. Однако он выпрямился, и всего лишь с легкой гримасой произнес:
— Привет, Белла.
— Привет, Дэвид, — ответила я, — рада встрече.
После этого неловкого знакомства, когда стало ясно, что Дэвид не собирается нападать на меня, Кейт повернулась к своим сестрам.
— Это Кармен, пара Элеазара, а это — Таня, — сказала она, показав сначала на девушку с темными волосами за шахматной доской, а потом на ее противницу. Похоже, Кармен выигрывала, и пусть я не думала о шахматах после обращения и не была уверена, что хорошо помню правила, но у нее, по крайней мере, оставалось больше фигур на доске.