Луна и радуга
Шрифт:
В миссиях по берегам залива у меня завелось много хороших друзей. Я бывал на корробори и наблюдал, как местные художники рисуют на древесной коре. Мы любили посидеть, рассказывая всякие истории и выясняя, кто кому родственник. Я как-то сказал друзьям, что родился в Бураланги, и у меня тут же нашлись родичи.
— Вот этот — твой брат, — говорили мне, — этот — отец, вот двоюродный брат, вот сестра, жена, мать.
И я почувствовал себя совсем как дома. Когда-нибудь я еще побываю здесь.
Прошло время, и «Кору» сняли с линии. Я потерял работу. Оставалось вернуться к моей семье на Морнингтон.
Приезд Варренби
Закончив
Главой миссии в то время стал преподобный Даг Белчер — он и до сих пор там. Белчер приехал вскоре после войны, и ни один миссионер еще не оставался у нас на такой долгий срок. Притом он оказался и лучшим из всех, стал настоящим лардилом и, как мне казалось, поселился у нас навсегда. До него ко всем миссионерам у нас обращались со словом «хозяин», но Дагу Белчеру это не нравилось. Он попросил дать ему лардильское имя. Мы стали звать его Гундта («отец»). Он изучил наши обычаи и верования и стал использовать их в своих христианских проповедях.
Жить на Морнингтоне было все так же трудно. Если человеку удавалось получить работу на ранчо где-нибудь на материке, он посылал деньги семье и обеспечивал ей сносную жизнь. Но большинство людей оставалось без работы и пробавлялось охотой и изготовлением бумерангов, копий. Оружие продавали в магазин миссии, а оттуда переправляли в Департамент по делам аборигенов или в магазины сувениров для туристов. На вырученные несколько долларов можно было купить муки, риса, чая и сахара. Если погода была плохая и охота неудачная, мы сидели на лепешках и пустом чае.
Во время школьных каникул мы вывозили детей в прибрежные становища, где в окрестностях была хорошая охота, и досыта кормили их рыбой, мясом дюгоня и черепахи. Бывало, однако, и так, что во время долгих рождественских каникул стояла плохая погода, и мы ходили голодными. Миссия кормила только стариков, слишком немощных, чтобы добывать пропитание охотой.
Мы жили в маленьких домиках, которые строили сами под присмотром плотника, нанятого миссией. Это были не ахти какие жилища с европейской точки зрения, но они, конечно, не шли ни в какое сравнение с шалашами, в которых мы обитали когда-то. К тому же мы надеялись, что в один прекрасный день наше селение снесет сильным циклоном, и тогда правительству придется построить нам новые, добротные дома, как это было в миссиях Митчелл-Ривер и Эдвард-Ривер. Пожалуй, стоило прибегнуть к помощи всех пяти полукружий в Лангу-Нарнджи и устроить большой магический обряд, чтобы вызвать наводнение.
В 1962 г. мне повезло — я устроился на работу дворником в Карумба Лодж, в устье реки Норман. Здесь раньше находилась база гидросамолетов. Она перешла в руки авиакомпании «Ансетт Эйрлайнз» и превратилась в туристскую базу, где охотились и ловили рыбу. Заведующим базой был мой старый друг Кит Де Витт. Я познакомился с ним, когда плавал на «Коре». В то время он водил лоцманский катер в гавани Карумбы. Кит и его жена Элси венчались на Морнингтоне у Гундты Белчера, который оказался единственным пресвитерианским пастором поблизости. Я был шафером у них на свадьбе.
Вместе со мной на работу в Карумбе поступил и мой приятель Диггер Адамс. Мы ухаживали за садом, рубили деревья и выполняли всякие мелкие работы. Как-то раз нам довелось принять участие в съемках телефильма об охоте на крокодилов. Мы исполняли там песни и танцы нашего племени. Самый неприятный момент при съемке был тот, когда нам пришлось ворочать и таскать дохлого крокодила,
Как-то в пятницу я увидел командира самолета, который рисовал на дне недавно построенного плавательного бассейна грудастую русалку. С тех пор как мне впервые попались на глаза работы великого Наматжиры, я мечтал стать художником [33] . Кит сказал, что человек, расписывавший бассейн, — это капитан Перси Трезайс, и я попросил познакомить меня с ним. Мне пришло в голову показать ему несколько моих картин. Может быть, он что-нибудь посоветует.
В тот же вечер мы пошли в бар, где пилоты пили пиво, и Кит представил меня. Я очень стеснялся, но они были веселые ребята, и вскоре мы непринужденно пили и разговаривали. Я показал Перси несколько небольших картин. Я написал их в стиле Наматжиры, но, по-моему, они не произвели большого впечатления. Перси сказал, что мне надо писать только то, что я хорошо знаю, и что надо всегда исходить из своего собственного опыта и вкуса.
33
Альберт Наматжира — известный австралийский художник-абориген.
В этот вечер у нас был большой разговор. Он затянулся до полуночи. Суть его свелась к тому, что для того, чтобы стать художником, надо усиленно работать, лет десять «вкалывать вовсю», как сказал Перси. Прежде чем я пошел спать, программа на десять лет была готова. Первые пять я должен был работать на коре и писать картины на темы наших легенд. Продавая их туристам, можно зарабатывать себе на жизнь. Перси сказал, что за пять лет я сделаю себе имя, я мне будут неплохо платить. Затем я смогу начать писать маслом в европейском стиле. Еще пять лет работы и учебы, и я стану продолжателем дела покойного Альберта Наматжиры.
Дело стало за корой. В окрестностях Карумбы не было подходящих деревьев, но Перси обещал помочь — кору можно нарезать на холмах за Кэрнсом. В ближайшую пятницу я с нетерпением ожидал прибытия ДС-3. Наконец он загудел над базой, так что задрожали окна, и затем побежал, разгоняя овец, по взлетно-посадочной полосе. Из хвостового отсека я вытащил кору и отправился на базу, горя желанием сделать свой первый шаг в карьере художника.
Вероятно, мои первые опыты были не особенно удачны, но Перси подбадривал меня, давал советы ипополнял запасы коры. К концу первого года он решил, что можно уже устроить выставку моих работ в Кэрнсе. В течение месяца я урывал каждую свободную минуту и работал по ночам, чтобы подготовить достаточно картин для выставки. Кит Де Витт предоставил мне отпуск на несколько дней, а авиакомпания разрешила бесплатный полет до Кэрнса.
Самолет, на котором я прибыл в Кэрнс, вели Джон Даффи и Тэд Эллиот. Загружая мои картины на коре в хвостовой отсек, они шутили, называя меня Наматжирой. Мне все еще трудно было поверить в то, что это происходит со мной. Старенький ДС-3 взревел, побежал, подскакивая по взлетной дорожке Карумбы, поднялся в воздух, разгоняя стаи коршунов, развернулся на Нормантон, а затем взял курс на Кэрнс. Стюард Клив Лимкин подал мне пива. Потягивая его из банки, я смотрел на проплывающие далеко внизу деревья и размышлял, что будет со мной в этой новой жизни. Показались зеленые контуры гор, и я понял, что мы приближаемся к Кэрнсу. Я бывал там года три назад, когда плавал на «Коре».