Луна и солнце

Макинтайр Вонда Нил

Квартет заиграл тише. Граф Люсьен вернулся на свое место, Ив вернулся к прерванной лекции, а Мари-Жозеф — к неоконченному эскизу. Король с интересом наблюдал за вскрытием грудной клетки и плечевых мышц.

Доска украсилась целой серией рисунков. Пять, десять: тело морской твари, нога, ступня, снабженная когтями и плавательными перепонками. У Мари-Жозеф от напряжения свело пальцы.

— Сейчас я обнажу внутренние органы…

Его величество произнес что-то, обращаясь к графу Люсьену, и тот жестом велел глухонемым слугам стать на свои места. Придворные повскакали

на ноги. Шатер снова наполнился шуршанием и шелестом шелка и атласа.

— …которые, если я не ошибаюсь, должны напоминать…

Всецело поглощенный работой, Ив выбрал новый острый скальпель.

— Отец де ла Круа! — воззвал к нему граф Люсьен.

Ив выпрямился, в недоумении уставился на него и лишь спустя несколько секунд вспомнил, где он и в присутствии каких особ находится.

— Необычайно увлекательно, — сказал его величество. — Чрезвычайно интересно.

— Благодарю вас, ваше величество, — ответил Ив.

— Месье де Кретьен? — обратился к адъютанту король.

Граф Люсьен приблизился к королевской коляске:

— Что вам угодно, ваше величество?

— Прикажите Академии наук опубликовать подробный отчет о вскрытии, вместе с рисунками. И отчеканить памятную медаль.

— Разумеется, ваше величество.

— Отец де ла Круа, месье де Кретьен сообщит вам, когда у нас появится время снова присутствовать в анатомическом театре. Возможно, его святейшество папа соблаговолит к нам присоединиться.

У Мари-Жозеф упало сердце: надо же, еще одна задержка. Если король не позволит Иву препарировать русалку в одиночестве, без зрителей, не дожидаясь папы, ее, возможно, и вовсе не удастся описать должным образом.

Ив поклонился. Мари-Жозеф сделала реверанс. Пальцами в угольной пыли она запачкала юбку амазонки.

— Как будет угодно вашему величеству, — произнес Ив.

После того как король покинул шатер в сопровождении не перестававших играть музыкантов, после того как удалились придворные, королевские слуги, стража, после того как разбрелись посетители, Мари-Жозеф осталась в обществе Ива и графа Люсьена.

Мари-Жозеф устало опустилась на стул, разумеется не стул его величества, это было бы непростительной дерзостью, а на другой, еще хранивший тепло тела шевалье де Лоррена.

Новые туфли, которым Мари-Жозеф так радовалась поначалу, нестерпимо жали.

— И когда мне будет позволено продолжить, граф Люсьен?

Не отвечая, граф Люсьен задумчиво разглядывал приколотые к доске рисунки Мари-Жозеф.

— Скажите, мадемуазель де ла Круа, живые существа удаются вам столь же хорошо, сколь мертвые?

— Да, месье де Кретьен, запечатлеть жизнь куда проще.

— Пожалуйста, представьте Академии наук рисунок, изображающий русалку — живую русалку, — для медали, отчеканить которую задумал его величество. Впрочем, не могу обещать вам, что именно он будет избран.

— Но когда мой брат сможет продолжить препарирование?

— Сестра, — перебил ее Ив, — граф Люсьен оказывает нам неслыханную честь. Будь добра, потрудись хотя бы вежливо ответить.

— Конечно, сударь, как же иначе! — воскликнула она. — Я польщена, сударь, и от всего

сердца благодарю вас. Но рисунки и медали не подвержены разложению. А вот вскрытие русалки…

— Продолжение вскрытия — всецело во власти его величества, — напомнил Ив.

Он взял с лабораторного стола длинный осколок стекла, швырнул в мусорное ведро и разбил с гулким, точно колокольным, звоном. Ив закрыл парусиной истерзанное тело мертвого водяного.

— Но ты же сам говорил, что русалок осталось мало. Что, если тебе больше не удастся препарировать ни одну?

— Конечно, я буду сожалеть об этом. Но в мире множество неизвестных науке созданий.

Ив приказал слугам обложить тело колотым льдом.

— Вскрытие будет продолжено через два-три дня, — неожиданно объявил граф Люсьен.

— Не сегодня? — ахнула Мари-Жозеф.

— Полагаю, сегодня это невозможно. Сегодня его величество принимает его святейшество папу.

Ив кивнул, соглашаясь с графом Люсьеном.

— Я должен прибыть в распоряжение его святейшества. Морская тварь подождет.

Лакеи засыпали колотый лед толстым слоем опилок.

— Тогда завтра? — спросила Мари-Жозеф.

Граф Люсьен рассмеялся:

— Уверяю вас, его величество будет занят с утра до глубокой ночи. Торжественные церемонии, развлечения, пикник в королевском зверинце… Кроме того, королю предстоит обсудить с папой Иннокентием Крестовый поход против еретиков-лавочников. Его величество рассчитывает, что успеет встретиться с членами Государственного совета, а также отрепетировать конные номера для Карусели [4] .

4

Карусель — здесь: род конных состязаний, разновидность конного балета, пришедшая на смену рыцарским турнирам в XVII в.

— А его величество непременно должен присутствовать при вскрытии?

— Его величество желает присутствовать при вскрытии, — произнес граф Люсьен тоном, не допускающим возражений.

— Но если король так занят, неужели он заметит, если Ив…

— Что ж, тогда у вашего брата появится бесценный опыт пребывания в Бастилии, — сухо продолжил граф Люсьен.

— Мари-Жозеф, — одернул ее Ив, — я намерен скрупулезно исполнить все желания его величества.

— Граф Люсьен, — взмолилась Мари-Жозеф, — пожалуйста, объясните его величеству: мой брат изловил и исследует русалок лишь для того, чтобы слава его величества воссияла в веках!

— Вы ожидаете от меня слишком многого, мадемуазель де ла Круа, — с легким раздражением промолвил граф Люсьен. — Пожалуй, лучше всего было бы продолжить препарирование после Карусели, когда живая русалка научится вести себя тихо.

— Но к тому времени останутся только кости русалки да черви, которые выведутся из ее плоти!

— Сожалею, — откликнулся граф Люсьен.

— Пожалуйста, простите мою сестру, месье де Кретьен, — вмешался Ив, — она имеет самое смутное представление об этикете.