Луна, луна, скройся!
Шрифт:
— Дурак. Ты ещё свечку предложи подержать. Никто мне не нравится! Мне по жизни, понимаешь ты, обидно! — я даже не пытаюсь вытереть слёзы. — И живёшь, вроде, по-человечески, а ничего человеческого тебе нельзя. Не гуляешь — а всё равно каждый в шалавы записывает. Думала, помогу сироте, взяла «волчонка», какого-никакого родственника — и тот засланец. Присматривает он… Мы бежим, рискуя жизнью, а он всем, кто нам помогает, спасает нас, подгадить норовит. Один ему слишком гомосек, у другой он ученицу тискает, у третьего вовсе — бабу в постель затаскивает. Уходим, оставляя за собой одни только дурные воспоминания. Умеем быть благодарными, полюбуйтеся, люди
— Ну что ты… ну… Я же гомосекам этим морды не бил. И не затаскивал никого, она сама прыгнула… Она ему, может, и не баба, а для статуса — ты же сама говорила, что вампиры похожи на того, кто их обратил, а они у него все не по женской части… И ты никакая не шалава, никто так не думает, ну, Лилянка…
— Ну, ты-то чего ревёшь?!
— Да ничего я не реву! Тебя жалко!
— Да Святая ж Мать! Жалко ему! — я хлопаю себя по коленям и встаю. Ноги уже затекли. — Небось по мозгам мне ездить моралью не жалел… и репутацию мне гадить — не жалел. Чтобы мне только через силу помогали, через гадливость, да? А тут слёз моих пожалел. Не реви, говорю!
— И ты не реви!
— И я не реву! Всё! Закончила! Давай сюда свою куртку, хоть какая-то польза с идиота…
Кристо быстро сдирает с себя ветровку и подносит мне на вытянутых руках. Я накидываю её себе на плечи — меня и правда бьёт озноб. Должно быть, нервное. Парнишка вон только слегка поёживается, значит, не так уж и холодно.
К рассвету ливень сходит на нет, и мы идём дальше.
Южнее Мартоноша мы забываем о языковых проблемах. Во-первых, в этой части Королевства Югославия живёт довольно много галициан, встречаются полностью галицийские посёлки. Во-вторых, сам сербский язык похож на галицийский. Главное — приспособиться к своеобразным искажениям и кириллическому письму, и ориентироваться становится совсем просто. Цыган в Сербии очень много; в отличие от Галиции и Богемии, среди них довольно часто встречаются светловолосые, так что мы не привлекаем особого внимания. Мне не приходится даже обуваться в городках и посёлках — я не единственная разутая по случаю лета цыганка. Местным цыганам при расспросах мы говорим, что ушли из Ясапати. Югославское телевидение показывало сюжет о погроме, и нас жалеют. Дважды мы ночуем в цыганских домах: один раз это обычный типовой апартман в доме постройки двадцатых примерно годов, другой — халупа из самодельных кирпичей, весьма жалкая и снаружи, и внутри. Но всё же нам находят, что подстелить, а на мягком спать приятней, чем на земле.
Когда-то давно я мечтала уйти из дома и бродить вот так, без цели, по летним дорогам и незнакомым городам. Но обретя, наконец, свободу — осталась в Пшемысле. Почему? А Бог знает. Не от кого, видно, стало бежать, так что и в городе мне было хорошо. Даже, пожалуй, лучше — у меня почти болезненное пристрастие к хорошей сложносочинённой еде и мягкой постели.
Бойтесь своих желаний — они сбываются. Именно тогда, когда становятся ненужны. И я бреду по чужим дорогам тогда, когда больше всего хотела бы просыпаться по утрам в постели, протягивать руку к кофеварке и слушать, как с шипением наполняет чашку кипяток.
Деньги у нас есть, но мы договорились не удивлять местных жителей и, когда предлагают подзаработать, охотно берёмся. Дважды за неделю меня просили станцевать — без дураков, просто ногами — остановив на улице. Похоже, это любимое развлечение пьяных сербов. Один раз Кристо помогал разгружать машину с мебелью. Несколько раз нам совали старьё; мы отдавали его потом местным цыганам.
Проходя одной из
— Зайдём в интернет? — предлагает Кристо.
— Тебе его в Эделене не хватило?
— Нам не обязательно писать письма. Просто посмотрим новости.
Менеджер, молодой парень, одетый по местной моде в облегающую полупрозрачную майку и такие узкие джинсы, что их можно приравнять к белью, корректирующему фигуру, принимает деньги равнодушно. Должно быть, даже настолько обшарпанным цыганам здесь не чужда тяга к достижениям цивилизации и глобализации.
Я залезаю в гостиную своего сайта — не смотрела её с апреля — и ахаю:
— Что за…
— А что? Очень милые некрологи. «Лиляна была лучиком света всем нам. Красивая, талантливая, молодая — Бог всегда забирает к себе самых лучших. Лиляна, помолись за нас перед Престолом. Твои молитвы Господь примет. Бог любит мучеников, а мы любим тебя», — с выражением зачитывает Кристо последнюю запись, датированную позавчерашним числом.
— Почему меня всё время хоронят, а? Это просто… мания какая-то у окружающих. Хоть один человек видел мой труп?
— А когда в прошлый раз хоронили?
— Лет пять назад. Недавно пересеклась со знакомым. Хорошо, говорит, на твоих поминках погуляли.
— Ну, значит, долго жить будешь.
— Мне бы хотелось не только долго, но и приятно, — вздыхаю я. — Но тут, видно, что-то одно только можно.
Я открываю поисковик и вбиваю: «Лилиана Хорват». Раньше по этому запросу первой строчкой робот выдавал мою страничку, теперь его потеснил на вторую позицию сайт официальной памяти меня.
— Тьфу ты, чёрт, кто это клепал? Розовый фон! Я ненавижу розовый цвет! А эти блёстки, этот шрифт! И фотография — они самую неудачную выбирали, да?
— Зато какой милый нимб над головой…
В разделе «Пресса» — подборка статей про меня. Почти все — посмертные, при жизни меня таким вниманием не баловали. «Лилиана Хорват — жертва маньяка?», «Галицийскую танцовщицу убрала тайная служба Пруссии», «Мама из Пруссии, папа — цыган, а дочка исчезла» — божечки мои, бред какой. Я не знаю, смеяться или материться. «Лилиана Хорват — между прусскими и галицийскими экстремистами», «Полиция ищет труп Лилианы Хорват на помойках города», «Воспоминания учителей: Лилиана Хорват выпрашивала деньги на улицах и воровала завтраки у одноклассников» — сюда я, не выдержав, заглядываю.
— Какой образцовый цыганский ребёнок, — восхищается Кристо, просматривая статью. — И не мылась, и воровала, и попрошайничала, и дралась. И старушку-соседку сглазила куриной лапкой.
Я возвращаюсь и вижу, что кто-то только что добавил ещё статью: «Проклятье цыганского клана: в Венгрии убит дядя Лилианы Хорват». Не лень же кому-то ерунду собирать.
— К ежам лесным, — бормочу я, закрывая страничку, и залезаю на новостной портал.
Галиция, Богемия, Моравия, Словакия и Королевство Югославия официально требуют освободить и передать родственникам славян, евреев и цыган, оставшихся в прусских спецлагерях. Венгрия и Австрия всё ещё отказываются поддержать экономический бойкот Пруссии. Профсоюз журналистов Вены призывает Кёнигсберг прекратить преследования прусских журналистов-оппозиционеров. У убийцы блондинок появилось несколько подражателей в разных странах: за месяц от собачьих зубов погибло почти сорок женщин и девушек, а также четыре мальчика-подростка. В Братиславе обнаружена группа из восемнадцати трупов: мужчины разного возраста убиты самодельными стилетами и гитарной струной.